Лариса Кондрашова - Замуж - не напасть Страница 26

— Спасибо.

Потом отодвигает её от себя и идет к выходу, по пути сунув ноги в какие-то босоножки без пяток.

— Ну вот, больше ты мне ничего не должна!

— Он выходит, осторожно прикрыв за собой дверь, и как Евгения не прислушивалась, шума лифта она не слышит. Аристов спускается по лестнице. Она ещё какое-то время бродит без цели по комнате, но тут ей на глаза попадается записка, переданная с фруктами супругами Ткаченко: "Лопухина, ты не забыла? Мы все ещё твои друзья!"

Она некоторое время стоит столбняком, потом что-то перехватывает ей горло, и Евгения начинает рыдать. Она плачет долго, надрывно, горько и все повторяет кому-то: "За что? За что?" Незаметно засыпает и спит на диване, одетая, до самого утра.

Утром сама она говорит: "Хватит, поплакала, и будет!" — поймав себя на диалоге с внутренним голосом, думает: " Надо завести попугая и с ним разговаривать. Или сдать эту квартиру внаем и переехать к маме. Никита будет рядом."

Так ничего и не решив, она принимается за уборку, но тут приходит Маша.

А приходит она в черных очках, закрывающих пол-лица. Моет в ванной руки и садится за кухонный стол, наблюдая, как Евгения возится ею крайне редко, но поскольку Маша предпочитает натуральный кофе растворимому, она перевязывает перетершийся провод вилки изолентой; сыплет в кофемолку поджаренные зерна и смотрит сквозь прозрачную крышку, как та перетирает их в пыль. Все, как в лучших домах Лондона и Ново-Титаровки!

— У тебя глаза болят? — спрашивает подругу Евгения.

— Не глаза, а глаз, — прыскает Маша и медленно будто стриптизерша лифчик снимает свои очки — колеса.

Да, прятать есть чего! Под левым глазом у неё такой огромный синяк, что глаз опух и не открывается, зато другой, правый, непривычно воинственно блестит.

— Красиво?

— Смотря, на чей вкус! — медленно говорит Евгения, вдруг со стыдом вспоминая свою нелепую идею насчет того, что неплохо бы Маше изменить мужу.

— Если тебя не шокирует мой вид, я, пожалуй, сниму очки, — между тем говорит Маша. — В комнате сидеть в очках — моветон!

— Не шокирует, — говорит Евгения. — Кто это тебя?

— Любимый муж Сереженька! Кому бы ещё пришло такое в голову? Я так хохотала!

— Хохотала?!

— Ну да! Сережа себя всегда считал суперменом. Мол, он ни при каких обстоятельствах не теряет самообладания. А женщин бьют только слабаки. Сильные их себе подчиняют. И вдруг… Посмотри, какая шишка, — вдруг озабочивается она, — это я башкой о шкаф стукнулась!

Евгения покорно трогает шишку и кивает, не сводя с Маши удивленных глаз. Она не только не расстроена, а даже будто гордится следами побоев.

— Ты наверное, хочешь знать, за что? — насмешничает Маша. — Ему почему-то не понравилось сравнение с таким благородным животным, как олень. Радовался бы, что не с козлом!

Она улыбается.

— Так сильно ударил из-за оленя? — "врубается" Евгения.

— Правда, не из-за всего оленя, а только верхней части.

— Имеешь в виду рога?

— Конечно, что же я ещё могу иметь в виду!

— Ты сказала, что Сергей — олень…

— Нет, я сказала, что у него рога как у оленя!

— Но в прошлый раз ты сожалела, что не видишь никого достойного.

— Ой, Женечка, человек предполагает, а Бог располагает! Вчера не было — сегодня есть. Представляешь, выхожу я из офиса, а Витя как раз поднимается мне навстречу. Собственно, я тогда ещё не знала, как его зовут. Вдруг я цепляюсь каблуком за эту дурацкую металлическую решетку для чистки обуви и начинаю падать, Человек я, как ты можешь догадаться совершенно неспортивный, группироваться, как другие не умею, и при падении разбиваюсь вдребезги! Так бы я и расшиблась, если бы не он!

— Да кто он-то?

— Я же тебе говорю: Виктор. Ты его не знаешь. В общем, он меня подхватил, и мы познакомились.

— Давно это было?

— В минувший понедельник. Для кого-то понедельник — день тяжелый, а мне, я заметила, именно в понедельник везет.

"Не может быть такого совпадения! — думает Евгения. — У неё тоже Виктор?"

— С недавних пор меня прямо стали преследовать совпадения, — слышит она голос Маши. — Виктор, оказывается живет с в соседнем с тобой доме.

— Он — симпатичный? — спрашивает Евгения, чтобы хоть как-то поддержать разговор: этого не может быть!

— Он — умный, — Маша улыбается, — и добрый. Мы знакомы всего пять дней, а кажется, я знаю его всю жизнь!

— Как же Сергей узнал обо всем?

— Я ему сказала, — безмятежно признается Маша. — Если жена не ночует дома, что можно придумать?

— Не ночует! — ужасается Евгения. — Ты же говорила, что панически его боишься.

— Боялась… Все прошло, как с белых яблонь дым. Собственный муж меня не узнает. Казалось, я должна была чувствовать себя виноватой, а я выгляжу победительницей. Даже мой синяк, как полученная в бою рана… пусть теперь он боится! Вчера ко мне подъехал, а я говорю "Не хочу. Ты в сексе не разбираешься, думаешь только о себе, а мне так и заболеть недолго!"

— Машка!

— Не беспокойся, Женечка, ничего ему не сделается. Сказки все это, будто мы, женщины, мужиков калечим своими неуместными замечаниями. Мол, они — такие уязвимые! А мы? Стоило мне встретить нормального мужика, посмотри, что со мной стало! Я хочу, внутри все поет, радостью не с кем поделиться. Потому к тебе чуть свет примчалась… Да, кстати, будь осторожна: Сергей на тебя злость затаил. Считает, что твой дурной пример на меня подействовал.

Мысли у неё скачут — непривычное состояние для рассудительной, спокойной Маши, она никак не может к этому привыкнуть.

— Женечка! Впервые в жизни я… как бы это сказать… Не нравится мне это идиотское слово — оргазм. Такое насквозь медицинское, будто речь не о людях идет, а о подопытных морских свинках… По-моему, я даже сознание потеряла. Витька испугался, трясет меня: "Маша! Маша!" А я где-то летаю. Теперь я знаю, почему некоторые женщины ходят хмурые и злые. Потому, что не кончают!

— Мария, что за откровения!

— Точно! Будут меня убивать, я сейчас и умру с улыбкой. Потому, что я — женщина. И могу доставлять удовольствие мужчине! — Она лукаво улыбается. — Возможно, и не одному! А то этот мент поганый чуть было меня не угробил. Как женщину. Если бы не Витюша! Жека, я ему готова ноги целовать!

— Маш, пожалуй, экзальтация нам не к чем. В крайности-то зачем бросаться?

— Конечно, я шучу. Но ты не можешь себе представить, что чувствует такая, как я, уже погибающая и вдруг воскресшая для новой жизни!

— Почему не могу? Могу. Зато ты теперь можешь догадаться, почему мы с Аркадием разошлись!

— Неужели и ты…

— И я. Немного в другом варианте, но итог тот же: неуверенность в себе, как в женщине, желание махнуть на себя рукой и просто плыть по течению, ощущение того, что для тебя жизнь закончилась. Что ты больше никого не сможешь взволновать, а тебя никто не сможет полюбить…