Развод? Прекрасно, дорогой! - Евгения Серпента Страница 25

Я зашла в вотсап и написала крестному:

«Дядь Толь, ты в курсе, кто папа девочки, которую ты мне сосватал в клиентки?»

Он еще не спал и ответил сразу:

«Разумеется. А что?»

«Да нет, ничего. У меня с ним завтра рандеву. Уточнить бюджет проекта».

«А, ну так что? – к вопросу был прилеплен смайлик с высунутым языком. – Ты у нас женщина почти свободная, красивая. Не тушуйся».

«Ты издеваешься? - я немного опешила. – Ему же лет шестьдесят, не меньше».

«Ну и что? Мне тоже шестьдесят. Старый конь борозды не испортит».

«Ну да, ну да, он в ней спит».

«Но-но, полегче!»

Я вернула ему его же смайлик и закрыла вотсап.

Ночка выдалась нелегкая. Я вертелась, как уж на стекловате, и утешала себя тем, что могло быть и хуже. Например, были бы у меня усы и борода, пошла бы я сводить их лазером – и…

Впрочем, к утру стало получше: и зуд поменьше, и краснота не такая пугающая. Позавтракав в «Незабудке» и полюбезничав для разминки с Вадимом, я отправилась пешком в Смольный, благо недалеко. В то самое историческое здание, которое визуально знакомо каждому питерцу, но внутри мало кто бывал.

Сверяясь с навигатором в телефоне, я нашла четвертый подъезд – да-да, именно подъезд, а не парадную. Малиновский ответил после первого же гудка.

- Зайдите внутрь, - приказал он. – И скажите охраннику, что за вами сейчас придут. Надеюсь, паспорт взяли?

Об этом он меня не предупреждал, но, к счастью, паспорт всегда был со мной – на тот случай, если понадобится опознать труп. Пока я ждала своего Вергилия*, документ мой детально изучили и переписали все данные в журнал.

- Вы Дроздова? – сурово спросила появившаяся из ниоткуда дама, похожая на учительницу химии. Почему химии? Наверно, потому, что в школе этот предмет был для меня самым страшным. – Пойдемте.

Я прошла через рамку, позвенев ремнем, но снять его не потребовали, сумку осматривать тоже не стали. Дама шествовала по коридору, не оглядываясь. От ее осанки веяло мрачным «Оставь надежду всяк сюда входящий»* - не зря мне вспомнился Данте. Открыв одну из множества дверей, она пропустила меня в просторную приемную, а потом и в кабинет.

- Проходите, Анна, присаживайтесь, - не потрудившись даже привстать, Малиновский показал на стул у приставного стола. – Виктория, кофе.

-----------------

*Отсылки к «Божественной комедии» Данте Алигьери, где римский поэт Вергилий выступает проводником героя в загробном мире

Глава 27

Это был совершенно особый взгляд - взгляд хозяина жизни. Взгляд, которым не оценивают, не раздевают, не трахают, а дают понять: если захочу, ты прямо здесь и сейчас раздвинешь ноги с радостным визгом. А если учесть, что среди моих клиентов бедных людей не было, то сталкивалась я с подобным не раз и не два.

Сначала меня это очень сильно напрягало. Потом научилась ставить блок и делать вид, что ничего не замечаю. Непристойных предложений за всю мою карьеру поступило всего два, да и те больше напоминали пробный шар: прокатит или нет. Все-таки моим клиентам дизайнерские услуги требовались больше, чем случайный перепих с худосочной блондинкой.

Однако сейчас мне стало, мягко говоря, не по себе. В том, как Малиновский смотрел на меня, была не просто информация, а такое…

«Я сказал, на колени!»

От него прямо сквозило этим, как от форточки. А учитывая сферу деятельности, можно было не сомневаться, что опыт прессования накоплен богатый. И далеко не только в сексе.

Кофе я выпила, даже не почувствовав вкуса. Как и вкуса конфет из коробки со швейцарским флагом. Между судорожными глотками изложила всю ценовую политику по сегментам.

- Если бы Мила захотела кровать за двадцать тонн евро, я бы не стал возражать, - выслушав меня, вынес вердикт Малиновский. – Но если она сама не знает, чего хочет, предлагайте ей upper middle*.

- Обычно я указываю в договоре верхнюю границу бюджета. Помимо своих услуг.

- Да пишите что хотите, - он поморщился. – Все равно оплачивать буду я. И вашу работу, и все счета.

- Нет, Сергей Валентинович, так не пойдет, - я уперлась ногами в пол и выдержала еще один пристальный взгляд. – Если я выйду за обозначенные рамки, а вы вдруг откажетесь оплатить какой-то счет, обязательства по заказу повиснут на мне. И любой суд скажет, что я сама-дура-виновата, раз вылезла за оговоренные границы.

- А  ты  что, правда будешь со мной судиться? – добродушно рассмеялся он, но за этим добродушием явственно блеснули волчьи клыки. – Девочка, хватит уже глупостями заниматься. Я же сказал: пиши что хочешь. Хоть сто миллионов евро. Любой бюджет, в который точно впишешься. С запасом. Я обещал дочери, что к свадьбе у нее будет дом, в котором можно жить. Я свои обещания выполняю.

- Простите за такой вопрос, а жених никак в этом не участвует?

- Дом – это Милкино приданое и страховка на случай развода, потому что оформлен на нее. А дальше уже его забота обеспечивать ей тот уровень жизни, к которому она привыкла. Тебя, насколько мне известно, муж тоже неплохо обеспечивает. Могла бы и не работать.

Подвисла я всего на пару секунд.

Ну да, крестный же. И рекомендовал меня еще до того, как я сказала, что развожусь.

- Мне нравится моя работа, - почти по слогам отчеканила я.

- Не сомневаюсь. Иначе не приглашали бы ее делать. Думаешь, я обратился бы к тебе, не наведя предварительно справки?

Я-то, дурища, Милане портфолио отправляла – устроит или нет. А там уже, оказывается, все решено было.

- Хорошо, я поняла. Укажу в договоре бюджет с запасом и буду выбирать из премиального сегмента.

Думала я сейчас только о том, как бы улизнуть побыстрее. Находиться рядом с ним было почти физически тяжело, он давил, как могильная плита. Договор все равно подписывать с Миланой, а кто будет оплачивать счета – однофигственно. Лишь бы вовремя.

- Не буду  вас  задерживать, Анна Кирилловна, - Малиновский подчеркнул голосом это «вас». – Ваше время стоит дорого. Референт проводит.

Поднявшись, я вздохнула с облегчением: кажется,