Замуж за миллионера - Мария Викторовна Гарзийо Страница 25

невидимому собеседнику). Подскочишь? Отлично! Жду!» С парижанином Антуаном Бовэ я познакомилась пару лет назад на кубке по поло на снегу под веселым названием «миллионеры против кризиса». Он был молод (38-40 лет), недурен собой, в меру расточителен, и предсказуемо обладал неотъемлимой строчкой этого славного списка – законной супругой и постоянной любовницей. Впрочем на кубок миллионеров ни одна, ни другая приглашения не получили, что позволило мне провести совсем неплохие выходные в обществе этого обаятельного гедониста и, если мне не изменяет память, даже сделаться владелицей нового лыжного костюмчика с логотипом Фенди. С тех пор Антуан пару раз бывал на Лазурке, и наше совместное времяприпровождение, включающее в себя две главные составляющие – секс и шоппинг, оставило достаточно приятные воспоминания. «Наконец-то нормальное место!» радуюсь я, выгружаясь из такси у элегантного входа в парижский палас. «Это вам не Старбакс» Антуан ждет меня на террасе ресторана Jardin Français. Я издалека замечаю его прямую спину в бархатном пиджаке цвета пьяной сливы. Однако, когда мужчина оборачивается мне на встречу, я едва не сворачиваю с траектории, решив, что обозналась. Нет, это все-таки он. Расплывается в белозубой улыбке, привлекает меня в свои объятия. За год, что мы не виделись, с некогда молодым спортивным мужчиной произошли невероятные метаморфозы. Его красивой формы голову по каким-то непонятным причинам покинула добрая половина волосяного покрова, волевой подбородок и чувственные губы спрятались под темной дымкой щетины (ах, вот, оказывается, куда иммигрировали волосы с черепушки), пронзительные темные глаза лишили былой магнитной притягательности толстые стекла очков, и в дополнению к этой из без того невеселой картине на талии Антуана повис заметный спасательный круг. «Неплохо выглядишь» констатирует он, когда я усаживаюсь напротив, изо всех сил пытаясь сбросить с физиономии выражение удивленного разочарования. «А вот тебя жизнь не пожалела» вертится у меня на языке правдивое замечание. Я предусмотрительно сдерживаюсь и мямлю невнятное «спасибо». Антуан Винни Пух рассказывает, как непросто ему живется (богатые, я заметила, вообще обожают жаловаться на жизнь), на работе один стресс, биржа скачет так, что он бедняга за ней не успевает. От того потерял сон, и удвоил аппетит. Официант тем временем водружает перед нами на столик серебряное ведерко с бутылкой Билькар Сомон и россыпь аппетитных закусок. Я не задумываюсь, стоит ли начинать пьянствовать в десять часов утра. Мне срочно требуется снять стресс. Целых два стресса. Один большой и жирный с пометкой Франсуа Дюбуа, другой поменьше и совсем свеженький под названием «видоизменения Антуана Бовэ». После пары-тройки бокалов над Парижем взмывает в голубое небо яркое летнее солнышко, щедро осыпая нас золотистыми лучами. В этих волшебных лучах мой собеседник чудным образом превращается обратно в молодого и привлекательного мужчину, и я сама ощущаю невиданный прилив радостной энергии. Мы беззаботно хохочем над какими-то забавными общими воспоминаниями. Антуан обещает в конце лета снять на прокат яхту в Сан Тропэ и покатать меня по побережью недельку или две. Время пролетает незаметно, разбрызгивая по сторанам крошечные пузырьки шампанского. Я ощущаю себя уютно и спокойно с своей тарелке с позолоченной каемкой. «Я тут, кстати, присмотрела туфельки одни в витрине бутика Лубутан… Здесь совсем рядом» решаю забросить привычную удочку я, после очередной порции веселящей шипучки. «Ты неисправима, Лиз!» хохочет Антуан, и, бросив беглый взгляд на Патек Филип, добавляет: «Ладно, у меня еще полчаса есть. Пошли». Он оплачивает счет, и мы нетвердой походкой двигаемся по Фобур Сант Онорэ. Конечно, никакой витрины я не видела, но уверена, что при желании что-нибудь толковое у знаменитого парижского башмачника обязательно найдется. Интуиция меня не подводит. Сквозь стекло на меня взирают самые прекрасные в мире туфельки. «Хочу» воспламеняется мозг требовательным сигналом. «Сожалею, но эта модель не продается», сочувственно качает головой директор бутика, типичный парижанин модной ориентации. «Это туфельки Золушки. Мосье Лубутан лично изготовил их. Всего в 20 экземплярах. У нас только одна выставочная модель». Я готова разрыдаться от подобной несправедливости. «А какого размера ваша выставочная модель?» не унывает Антуан. «39-го. Но это не имеет никакого значения». Дальше начинаются длинные, мучительные переговоры. Мосье Бовэ не любит проигрывать, неважно о какой игре идет речь. Это качество мгновенно ликвидирует и лысину, и очки, и жирный животик, превращая Антуана в самого замечатльного мужчину на свете. А когда переливающееся стразами сокровище робко касается моей ступни, я готова признаться победителю в вечной любви. На выходе из магазина я душу дарителя в объятиях. «Не люблю, когда мне отказывают» удовлетворенно бормочет он себе под нос. Часовая стрелка на Патек Филип ползет в сторону цифры 2. Боже мой, запоздало вспоминаю я, меня же ждет на вокзале лузер Франсуа. Антуан тоже куда-то торопится. К жене, к любовнице, к бирже… какая, собственно говоря, разница. Я страстно целую его в губы, оцарапав подбородок острой щетиной и шепчу на ухо какие-то бессмысленные обещания. Прыгаю в такси. Конечно, шансов за пятнадцать минут добраться с Фобур Сант Онорэ до вокзала Gare de Lyon гораздо меньше, чем завладеть непродающимися туфлями. Я успешно проваливаю эту невыполнимую миссию, прибыв по нужному адресу с получасовым опозданием. Ни поезда, ни Франсуа на платформе не видать. Пока брюнетка и блондинка отчаяно спорят, дергая друг друга за волосы, стоит ли продолжать эту унизительную погоню за чужими миллионами, мое расторопное, слегко протрезвевшее тело заскакивает в автобус, движущийся по направлению Лионский вокзал – Аэропорт Орли. Билет до Ниццы стоит непростительно дорого. Я нехотя протягиваю девушке-клерку свою кредитку, очередной раз проклиная в душе несговорчивого Франсуа Дюбуа. Всю дорогу, которая длится около часа, я вдохновенно дрыхну, впечатавшись лбом в иллюминатор. Меня будит легкий толчек от воссъединения шасси с посадочной полосой. Едва успев присыпать сонный анфас легким слоем пудры, я загружаюсь в очередное такси. Будем надеяться, что все эти недозволительные в моем нестабильном положении денежные затраты, окупятся с лихвой. Вот и мрачный корпус Каннского вокзала. Судя по приложению SNCF на моем телефоне, поезд моего миллионера прибывает через пять минут. За это время я успеваю выпить бутылку минералки и выгнать изо рта кислый алкогольный привкус при помощи ментоловой жвачки. Так, вот, кажется, и он. Эти темные космы трудно спутать. Я смешиваюсь с толпой, и она послушно выносит меня плотной людской волной прямо в объятия моего лохматого героя.

– О, привет!

Это навеяный парами шампанского визуальный обман или же робкая, но искренняя улыбка Франсуа на самом деле свидетельствует о его радости от этой «неожиданной» встречи? Следующая фраза подтверждает второй вариант.

– Я тебя ждал на gare