Бессердечный любовник - Фейт Саммерс Страница 22

Я не знаю, что, черт возьми, со мной не так.

Хотел бы я сказать, что я шутил с Саммер, когда я дразнил ее, чтобы добиться своего, но это не так. Я не сказал ей ни одного слова, которое бы не имел в виду.

Думаю, сначала я хотел ее напугать. Я напугал ее и сбил с пути ее требований относительно сестры. Потом каким-то образом я зашел слишком далеко. Я даже не могу точно определить, когда я пошел в этом направлении. Это просто произошло, и, если честно, та маленькая сцена, которая у нас была, должна была произойти.

По состоянию ее тугих, напряженных сосков, вырисовывающихся на ткани моей рубашки, я понял, что она возбуждена. Этого было достаточно. Хотя я и пытался напомнить себе о том, что имеет значение и на чем мне следует сосредоточиться, я не мог искоренить желание сломать ее решимость и исследовать ее.

Она не знала, что мои намерения не были мудацкими, каким я обычно демонстрирую себя миру.

Мой отказ отпустить ее в магазин или обратно в коттедж был обусловлен тем, что там пока не совсем безопасно. И не будет, пока мои люди и я не закончим проверку. Мне нужен еще один день, как минимум.

Поскольку я до сих пор не имею ни малейшего понятия, где Роберт, мне нужно быть осторожным. Как только появится хоть какой-то намек, что он здесь, в Лос-Анджелесе, или вынюхивает что-то, связанное с семьей Саммер, это будет означать, что он узнал правду. Тогда я бы потерял преимущество.

Мой отказ позволить ей что-либо сделать в отношении ее сестры был другим. Это я был внимательным.

Я не совсем сошел с ума, чтобы не осознавать, какое горе она должна испытывать. В дополнение к горю, Саммер также винит себя в смерти Скарлетт, но она не должна этого делать. То, что произошло, не было ее виной.

Это была просто одна из тех неприятных вещей, которые случаются в жизни.

Мне должно быть все равно, так или иначе, но, может быть, на каком-то уровне мне не все равно, потому что я знаю, каково это — винить себя, когда дела идут так плохо, что ты уже не можешь их исправить. Это то, что случилось с моей матерью и сестрой, пока я был в плену. С ними произошли ужасные вещи, о которых они не говорят, и все они произошли из-за меня.

Так что я могу в какой-то степени понять, что переживает Саммер. Однако меня никогда раньше не обвиняли в чьей-то смерти.

Я не думаю, что кто-то сможет это понять, пока это не произойдет с тобой.

Ей не нужно видеть запись смерти сестры, и, честно говоря, я был удивлен, что она хотела ее увидеть. Затем я увидел виноватый взгляд в ее глазах и понял, что, как садистка, она хотела боли. Ей нужна была боль.

Что касается поездки в дом ее сестры, то я посчитал, что это еще слишком рано.

Ранее я уже договорился, чтобы кто-то поехал туда и разобрался с этим местом. Это была любезность и по отношению к ее отцу, так как он болен и скорбит.

Я также подумал, что почувствует Саммер, если придет в дом и увидит, что там все еще живет ее сестра. Я был уверен, что ей станет еще хуже.

Я слишком хорошо помню то чувство, когда умер мой отец.

Мне не разрешалось заходить в его настоящий дом, но были места, куда он ходил, где я его видел. Например, его личный офис в городе. Это я убирался там, и только потому, что его помощник разрешил.

Мой отец был председателем изначального Синдиката и самым близким к лидеру. Он погиб в результате взрыва, который уничтожил большинство членов в результате заговора с целью украсть их богатство.

Когда я услышал, что он умер, я не знал, что делать с собой, и я подозревал больше на работе. Я был прав, и когда я начал копать, я раскопал всякую хрень, включая то, что именно те самые люди, с которыми я был связан, приложили руку к его смерти.

Я хотел избавиться от всего до того, как открыл эти истины, но я навлек на себя еще большие неприятности, когда отказался изготавливать оружие по чертежам моего деда.

За мной охотились, и все, что я успел сделать, это написать письмо Массимо и отправить сестру доставить его. Я надеялся, что смогу как-то помочь исправить ошибки, но этого не произошло, потому что мой лучший друг ударил меня ножом в спину.

Когда я захожу в кабинет Эйдена, он выпрямляется. Максим тоже.

— Доброе утро, ребята, — говорю я, и они оба опускают головы.

Я закрываю за собой дверь и сажусь рядом с Максимом.

Оба получили от меня сообщения, в которых сообщалось, что нам нужно многое обсудить.

— Похоже, ты нашел много, — говорит Эйден с суровым выражением лица.

— Да. Что-то хорошее, что-то не очень. Я до сих пор не знаю, где Роберт, но надеюсь, что то, что я нашел, направит меня на верный путь.

— Хорошо, расскажи нам, что ты нашел.

Пока они оба выжидающе смотрят на меня, я успокаиваю свои мысли о Саммер, чтобы сдержать прилив крови к моему члену.

Я начинаю с того, что рассказываю им все, что мне рассказала Саммер. Затем я перехожу к тому, что я нашел в файлах Роберта. Я распечатал соответствующую информацию и сделал копии для них двоих.

Я хочу, чтобы они обратили внимание на копии дизайна Вуали.

— Я знаю, что в этом плохого, — говорю я, и они оба бросают на меня взгляды.

— Что? — спрашивает Эйден.

— Наличие доступа к проекту позволило мне как следует его проверить. Я сделал это, выполнив поиск с помощью кода, который мне дал Доминик. Из того, что я увидел, его никогда не предполагалось использовать так, как они его запрограммировали. Это похоже на любое другое антишпионское программное обеспечение, но его подменили, чтобы оно делало то, что они делают. Вчера вечером я нашел оригинальную идею.

— То есть это не дизайн Роберта? — спрашивает Максим.

— Нет, черт возьми. Все именно так, как я и предполагал. Он украл его у кого-то другого. Вот в чем он хорош — в воровстве и манипуляции. — Первым, кто это придумал, был выпускник Гарварда по имени Паттерсон Коллинз. Его выбросило мертвым на пляж в Монако чуть больше двух лет назад.

— Мы постоянно видим, как что-то происходит в