Второй шанс - Линн Пайнтер Страница 22

Перед сном я снова загадала желание на звезду, но уже начала терять надежду на то, что этот светящийся в небе шар вообще захочет мне помочь.

* * *

После этого я стала одержима идеей изменить результаты. Любыми способами. Относительно потерянной стипендии я пыталась:

— не явиться, когда вызывали из офиса;

— явиться и умолять их о милосердии;

— фальшиво плакать с нелепой детальной выдуманной историей предсмертном желании моего дедушки увидеть меня участвующей в этой программе;

— фальшиво плакать с нелепой детальной выдуманной историей о любви моей старенькой и умирающей бабушки к журналистике;

— предложить миссис Боуэн небольшую взятку.

Ни одна из этих попыток не дала мне желаемого результата. С Мэйси и Джошем я пробовала:

— поджидать их в своей машине и отчаянно сигналить каждый раз, когда их лица приближались к друг другу в его крошечной машинке;

— писать Джошу про слухи о Мэйси дошедшие до меня, герпесе и стоматите (не самый лучший мой момент)

— бросать бейсбольный мяч в лобовое стекло Джоша, когда он и Мэйси уединились в его нелепой машине. Мяч действительно попал и разбил стекло, но мой бросок был слишком медленным, и их губы коснулись друг друга до того, как образовалась трещина, так что всё было напрасно. И мне пришлось нырнуть за машину и прокрасться обратно к дверям, как морпеху в осаде.

Ничего не помогало.

Что касается ситуации с машиной, то я пыталась:

— ехать в школу на машине отца, но всё равно врезалась в Ника;

— ехать в школу с Крисом, но он врезался в Ника вместо меня. По иронии судьбы, я всё равно оказалась с грубияном в машине, когда Крису пришлось ехать в больницу, чтобы проверить шею.

Я пыталась дойти до школы пешком, но даже тогда оказалась с Ником. Я не могла поверить своим глазам, но его грузовик был припаркован на обочине улицы Хикори-Оукс, ведущей в нашу школу, и предположила, что он живёт в доме рядом с ней. Капот был поднят, и он что-то делал под ним. Я попыталась тихо пройти мимо, но когда уже думала, что мне это удалось, то услышала, как он сказал: — Извини, эй. Можешь помочь мне на секунду?

Посмотрев в его сторону и проложив руку к груди, спросила: — Я?

— Да.

— Без обид, но я шестнадцатилетняя девочка — мне не совсем безопасно помогать незнакомцам. Могу я позвать кого-нибудь, чтобы…

— Я не незнакомец, мы учимся в одном классе по химии.

Что?

Так он знал, что я его напарница по химии? Он прикалывался надо мной всякий раз, когда мы встречались?

— Ты уверен? То есть, да, ты выглядишь немного знакомо, но…

— Да, уверен, мы сидим за одной партой. Так ты мне поможешь?

Я сошла с тротуара и подошла к нему, стараясь не улыбаться, когда почувствовала какое-то удовольствие от того, что он узнал меня.

— Что тебе нужно, чтобы я сделала?

Его волосы были немного растрёпанные ветром, но глаза казались глубочайше синими в контрасте с черным цветом его застёгнутой на молнию куртки. Я всегда думала, что они были карие, но на самом деле они заставили меня подумать о цветастой прозе ДеВос, ей как-то удалось угадать его цвет глаз, используя все эти описания о безоблачном летнем небе.

— Мне просто нужно, чтобы ты завела мой грузовик, пока я буду поливать эту замёрзшую штуку жидкостью для стартера, — прервав мои рассеянные мысли о его красивых роговицах.

— Ты когда-нибудь водила машину с механической коробкой передач?

Я засунула руки в карманы и поглубже закуталась в шерстяное пальто.

— Нет, но я знаю, как завести машину с помощь сцепления.

— Прекрасно. Так ты сделаешь это?

Его запах — мыла, одеколона, и чего ещё, что я не могла узнать — окутал меня, но я отбросила всё это в сторону, ответив: — Конечно.

Обойдя его грузовик и забравшись внутрь, мне пришлось подвинуть сиденье вперёд, чтобы моя нога могла выжать сцепление до упора. Я оставила дверь открытой, чтобы дождаться его команды, и когда он крикнул: «Сейчас», я повернула ключ.

Старый грузовик не хотел заводиться, но Ник, видимо, знал, что делает, потому что вдруг он с рёвом ожил. Я поддала ещё немного газу, прежде чем он крикнул:

— Можешь поставить на нейтралку и оставить заведённой?

— Хорошо. — Это было знакомо — успокаивающе — находиться в таком положении. Я помогала отцу, когда он работал над «Порше», делая то же самое, только мне тогда было двенадцать лет. Я поставила машину на нейтралку и вышла.

Ник захлопнул капот и подошёл ко мне со стороны водителя.

— Спасибо большое. Она ненавидит холод.

— Она?

— Грузовик.

Я закатила глаза, и моя теплота к Нику исчезла. — Я это так ненавижу.

— Что? — он выглядел заинтересованным, но не обиженным. — Что ты ненавидишь?

— Когда мужчины испытывают необходимость называть свою любимую машину женским именем.

Это заставило его одарить меня саркастической ухмылкой, к которой я уже привыкла за время наших стычек, которые повторялись каждый день. — Почему?

— Это так по-сексистски. Напоминает о патриархате и том, что мужчины объективируют женщин. Мол, «Я так люблю этот красивый кусок металла, что он почти заводит меня. Как женщина».

Ухмылка всё ещё при нём, когда он говорит: — Для справки, это был грузовик моего брата, и он назвал его «Бетти», потому что раньше он принадлежал нашей двоюродной бабушке Бетти. А ещё у нас есть собака по кличке Бетти.

— Ну, ладно, — я пожала плечами и сказала: — Наверное, я яростная сумасшедшая феминистка.

— Наверное?

— Да, наверное, — я закатила глаза и вдруг почувствовала себя… не в своей тарелке. — Технически, я начинаю думать, что я просто законченная сумасшедшая по всем статьям.

Он скрестил руки на груди. — У тебя всё в порядке?

— Нет, у меня не всё в порядке! — Я вздохнула, застонала и задалась вопросом, сколько ещё раз он собирается спросить меня об этом, прежде чем я умру преждевременной смертью от разочарования во временной петле. Я встряхнула руками и попробовала свою мантру — «Ты выше этого», но это не сработало, и я снова застонала, закричав: — Вообще то, у меня всё УЖАСНО, и со мной происходит что-то СТРАННОЕ, но это НАСТОЛЬКО СТРАННО, что я даже говорить об этом не могу!

— Ого. — Уголки рта ника слегка приподнялись, и тогда он рассмеялся. — Должно быть, это очень странно, заставить кого-то вроде тебя, вот так сорваться.

Я вздохнула и сказала: — Ты и представить не можешь насколько.

Это заставило его снова рассмеяться — боже милостивый, он был