Мой ненавистный футболист - Лада Шведова Страница 21

– Понравилась назло Вику? – уточнила я. – Он что тогда сделал? Или сказал?

– Да ничего он не сделал, он вообще тут ни при чем.

– Ответь честно. Чтобы я… решила, можно ли тебе верить. Что сказал Вик?

– Ничего не сказал, – неохотно буркнул Роман. – Он просто… смотрел. Очевидно смотрел, прямо-таки завис и не мог оторваться.

– Мы с тобой познакомились в начале смены. Что-то я не понимаю твоей логики: ты пошел на пляж, увидел взгляд первого попавшегося футболиста на левую девчонку и поспешил ему насолить? У тебя с головой вообще как?

– Нормально у меня все! И вовсе этот Вик… Мы схлестнулись на парковке еще в день приезда. Все заходили в лагерь, занимали места… ну ты знаешь, как это важно. А он сидел возле сторожевой будки с сумкой и смотрел в одну точку, как потерянный щенок. Их тренер возился с ним, как с диснеевской принцесской, и уговаривал зайти в лагерь, мол, вот увидишь, это не так плохо, как кажется, все образуется. Смешно же! – Роман посмотрел на меня в ожидании, что я и правда расхохочусь, но я была далека от этой мысли.

– Дальше что было? Ты над ним посмеялся?

– Не я один, между прочим.

– Похвально. И что было дальше?

– Дальше мне в голову прилетел футбольный мяч. Типа случайно. И этот наглый хрен сообщил, что извиняться не будет. С намеком, что у меня в голове все равно пустота.

– И потом случился пляж, – завершила я эту бесконечную историю, чувствуя себя Шерлоком Холмсом, по крупицам собирающим важные для расследования данные. Пусть Роман и не изворачивался, а говорил все прямо, но уж очень неохотно и медленно это делал.

– Потом случился пляж… но это неважно! Ты… классная, вот.

– И чем же я классная?

– Тем, что я таких девчонок никогда не встречал. Ты… загадочная и непредсказуемая. Девчонки – они же все похожи друг на друга! То есть вы похожи. А ты – нет! С тобой страшно все сделать не так, понимаешь? Сказать не то. Ты очень… как девочка из песни! Или из кино.

Скажи такое кто-нибудь другой, я бы заподозрила издевку, но Роман шутником себя не показывал. Уж не знаю, что за загадку он во мне обнаружил, но говорил так пылко, что сомневаться не приходилось – обнаружил еще как! Может, потому что я почти с ним не разговаривала, предпочитая думать о своем? Когда собеседник постоянно молчит, загадку поневоле придумаешь.

– Значит, я правда тебе нравлюсь, – вздохнула я и добавила: – Плохо.

– Плохо?! Почему?

– Потому что симпатия – плохой фундамент для того, что я хочу тебе предложить.

– Я что-то не понимаю…

Я задумалась, как все объяснить Роману, чтобы он не посчитал меня еще более загадочной. Честно говоря, тут себе бы как-то все объяснить! Просто… меня задела эта роль трофея в разборке парней. Они не понравились друг другу с первого взгляда, и понеслось.

И если Романа я еще худо-бедно понимала, то Вика… не совсем.

И я не хотела его понимать! Или с ним разговаривать. И… ничего с ним не хотела, тогда как он… чего-то от меня явно добивался. Когда он шел ко мне в досуговом центре под гитарные рифы «Металлики», у меня сердце замерло. Хотелось спрятаться за барной стойкой и никогда оттуда не выходить. И когда он смотрел на меня, танцуя с Олей. Глупая аналогия, которая мне совсем не нравилась, но все же – Вик выглядел хищником. Он улыбался воистину злодейской улыбкой.

Думаю, он из таких парней.

Из тех, кому не интересно, пока не начинается что-то вроде игры в завоевание. Если верить Роману, то Вику я приглянулась сразу, когда яростно ныряла с причала, но той мимолетной симпатии не хватило, чтобы он подошел ко мне. Вряд ли его остановило мое знакомство с Романом, мы же не поженились на том пляже, в самом деле. Нет-нет, дело было в другом – Вику было неинтересно. До определенного момента.

Но теперь все изменилось, и он стал активнее.

Не знаю, что на него повлияло: соперничество с Романом или наши короткие беседы и личные встречи; я пропустила этот переломный момент. Но суть, надеюсь, уловила верно: если Вик перешел в наступление, значит, мне стоит уйти в глухую оборону. Он же распинался про футбол и тактику? Так вот: никто не мог вскрыть фантастическую оборону «Атлетико» Диего Симеоне[9] в лучшие годы команды. Точно так же и Вик не получит желаемое, потому что… да не бывать этому, вот и все!

– Не думаю, что после всего у нас получится что-то, кроме дружбы, – сказала я Роману. – Дружбы против Вика.

– Но подожди, мы должны все обговорить…

И мы, конечно, обговорили. В основном Роман пытался объясниться, а я слушала его вполуха и откровенно скучала. Итог один – Роману пришлось кисло со мной согласиться.

Глава 19

От кого я не ожидала подставы, так это от Елены Анатольевны. От родной Трухи! Которая прошла с нами множество сборов и даже после сложной операции на голеностопе приковыляла на тренировку через два дня. А тут… ночью ее увезли в больницу в ближайший населенный пункт. Это нас всех здорово напугало, но Елена Анатольевна позвонила ближе к обеду и сказала, что все с ней нормально, вернется через несколько дней.

От души отлегло – как бы я порой ни брызгала ядом в сторону тренера, как бы ни ненавидела Труху за ее оскорбления, она на своем горбу тащила нас к успеху. Собирала в кучу, заставляла работать, мотивировала, дрессировала, подгоняла, контролировала, ограничивала, следила, составляла планы тренировок, планы питания, гоняла по врачам, вытирала сопливые носы, когда мы были младше, заменяла матерей, отцов и вообще всех родственников. «Тренер» звучало слишком коротко и незначительно для вложенного в это слово смысла. Но это понимается далеко не сразу, и даже если понимается… с тренером отношения все равно всегда непростые. От любви до ненависти и обратно.

Вот и сейчас мое беспокойство за состояние Елены Анатольевны сменилось гневом, когда она выдала для нас новые распоряжения. Мы до сих пор оставались кучкой несовершеннолетних в детском спортивном лагере, оставлять нас на произвол судьбы никто не собирался. К сожалению. Вызов тренерской подмоги, учитывая удаленность от цивилизации, растягивался на дни, так и сама Труха могла вернуться, поэтому… поэтому она приняла дичайшее, нелогичное и откровенно издевательское решение!

– Олег Борисович возьмет вас под свое крыло, я договорилась, – выдала она ту самую