Убит тобой - Татьяна Семакова Страница 21

– Что тебе не нравится? – Я обиженно приглаживаю непослушные кудряшки.

– Нет-нет, – идет на попятный помреж и медленно отходит, продолжая смотреть мне в глаза. – Все очень… очень… природе виднее. Переодевайся!

Тихон давится смехом, а чуть только помреж разворачивается к нам спиной, шкодливо пропускает палец сквозь завиток.

– Мне нравится, – интимно шепчет Тихон, склонившись к моему уху.

По телу проносится волна шальных искорок, и я спешу к стойке с платьями.

– Отвернись, – говорю я Тихону.

– Глаз с тебя больше не спущу, – парирует он строго и скрещивает руки на груди. – И я видел без зеркала больше, чем ты сама, – отмечает он, а я пунцово краснею. – Шевелись, у тебя три минуты, Анфис.

Спустя пять песен, шквал аплодисментов и пошлые свисты братьев с бара, я тороплюсь за кулисы и получаю от помрежа заветный ключ. Быстро переодеваюсь и рассказываю Тихону свой нехитрый план:

– Если постоялец в номере, скажу, что потеряла там накануне сережку. Пока буду отвлекать его поисками, ты найдешь дверь. Даже если ключ не сработает, не может же она быть настолько тайной, что аж не видно? Мы просто не обратили достаточно внимания.

– Согласен. Годный план, кудряшка, – хвалит Тихон и забирает из моих рук карту.

Поднимаемся на пятнадцатый этаж. Стучим минуту, не меньше. Карелин пожимает плечами и открывает дверь. Когда проходим, вдруг слышим шум воды и как какой-то мужик поет «Один в поле воин» писклявым голоском.

– Никому еще не удавалось сделать мне так больно, – кривится Тихон, а я пытаюсь смеяться без звука, закрыв рот ладонью. – Так, погнали, – командует он приглушенно и первым идет в сторону нужной стены.

Пока он залезает в шкаф, обследуя руками заднюю стенку, я ловко выуживаю из заднего кармана его джинсов карточку и иду прямым ходом к большому зеркалу. Прикладываю карту к стене и веду ей от угла рамы почти до самого пола, как вдруг раздается тихий щелчок.

– Тихон, – зову я негромко.

Карелин выныривает из шкафа, сначала широко улыбается, заметив приоткрытую дверь, а через секунду его лицо превращается в камень. Я понимаю, что не слышно больше ни воды, ни пения, а вот мокрые шлепки голых ног по выложенному крупной плиткой полу – отчетливо.

Шаги слышатся все громче, Тихон бросает взгляд на ведущую из номера дверь, но даже мне ясно, что выйти мы уже не успеем. Тихон в два широких шага подходит ко мне, распахивает дверь в соседний номер и затаскивает меня внутрь, быстро закрываясь.

Я хихикаю, а Тихон прикрывает глаза и с улыбкой качает головой.

– Почти попались, – фыркаю я.

Взгляд цепляется за предметы знакомого окружения, а в голове начинают вспыхивать яркие воспоминания. Столик, который я задела ногой, когда Тихон нес меня в спальню. Ваза, которую он успел подхватить, но сделал такой крен в сторону, что я испугалась и взвизгнула. Его тихий смех, мой смущенный взгляд, его чувственный поцелуй.

Наверное, я жалкая. Но самые приятные часы в жизни я провела именно здесь, в этом номере. И с этим мужчиной.

Поднимаю на Тихона взгляд и мгновенно понимаю, что и его накрыло. Об этом говорит его помутневший взгляд, обращенный на меня, на это непрозрачно намекает его высоко поднимающаяся грудная клетка в попытке дышать глубже и размереннее.

Он делает ко мне шаг, хватает за подбородок, задирая повыше, и без промедления горячо целует. Я выдыхаю со стоном удовольствия и отчаяния, не сумев сдержаться. Тихон, как и в прошлый раз, отстраняется, взглядом спрашивая разрешения продолжить.

А у меня, похоже, та же дилемма, что и когда-то с котом.

Соглашусь – сама дура. Оттолкну его… тем более.

Глава 9

Это было, пожалуй, самое простое решение в моей жизни. Я дольше сомневаюсь в магазине, выбирая, взять нарезанный хлеб или целую буханку.

Не хочу думать о том, что будет завтра. Не хочу гадать, а будет ли оно. Все, чего я неистово желаю прямо сейчас – оказаться во власти этого мужчины.

Но я медлю. В какой-то степени, набиваю себе цену. Делаю вид, что размышляю, но по факту – вязну в болоте его глаз. Откровенно наслаждаюсь растущим внутри напряжением. И «сдаюсь». Успеваю только коснуться пальцами живота Тихона, как он снова впивается в мои губы.

Он проскальзывает второй рукой под шарф и сгребая в кулак мои волосы на затылке. Тянет вниз, запрокинув мою голову, целуя настойчивее. Я обхватываю его шею, но это не проявление ответных эмоций, это жест отчаяния. Я не обнимаю его, не ласкаю. Я за него держусь, чтобы не сползти на пол.

– Чуть не спятил, – горячо шепчет Тихон откровение, на несколько секунд разорвав поцелуй.

Снимает мои очки, пристраивает их на стоящий рядом столик. Гладит пальцами лицо, нежно целует в уголок губ, в синяк на скуле, в щеку, в шею.

По моему телу гуляет смерч из щемящих эмоций. Приходится признать – это уже не просто страсть, как бы мне того хотелось. Во мне уже не одна лишь похоть. Не только острое желание близости. Не случайный больше, не незнакомый. У меня сердце на куски разрывается от нежности. Трясет от мысли, что для него ничего не изменилось. Страшно от собственных чувств, усиливающихся физическим контактом. И вместе с этим – волнительно прекрасно. Я еще никогда не испытывала таких острых эмоций. Никогда еще так не горела. И ни за что от этого не откажусь, сколько бы это не продлилось.

Тихон поднимает меня за бедра, и я крепко обхватываю его торс ногами. Обвиваю шею руками, как лианами. Жмусь грудью. И так отчаянно целую, что он просто обязан почувствовать подвох, но слишком возбужден, чтобы думать. Слишком хочет меня, чтобы понять, что для меня это уже не просто мимолетная связь. Что все теперь видится в ином свете.

В каждом его прикосновении я ищу подтекст. В каждом комплименте – потаенный смысл. Все взгляды теперь кажутся наполненными, значительными, содержательными. Я столько всего успеваю выдумать, так далеко улететь в своих наивных девичьих грезах, что, когда завеса дурмана спадает, не сразу понимаю, куда вернулась.

Номер в отеле – это так пошло. Так вульгарно и безлико. Два вспотевших, обнаженных тела. Вещи мои где – неясно. Вижу только черный носок Тихона посреди комнаты, явно контрастирующий со светлым мрамором