Месть. Никогда не прощу - Софи Вирго Страница 21

Черный внедорожник с хромированными накладками под зверя с тонированными стеклами, именно на таком этот выскочка любит разъезжать, будто он уже король этого города, и его машину ни с чьей она не могла перепутать. Какого черта Тимоха встречается с ним?

Не знаю, о чем они там собрались договариваться, но он явно собирается кинуть меня, тварь. Я не могу это так оставить. Хорошо еще, секретарша, все же додумалась написать мне, у меня есть шанс им еще помешать. Запоздало, правда, написала, но лучше поздно, чем никогда.

Мне не нужен в партнерах этот Довлатов, иначе никакого разорения фирмы не получится провернуть. Довлатова я уже так не проведу, слишком хитер, слишком хорошо знает все наши слабые места. Он спутает мне все карты.

- Марк Викторович, так куда едем? - уточняет водитель, когда мы останавливаемся на светофоре. Его трясущийся голос вырывает меня из потока яростных мыслей.

- Прямо пока едем! - ору на него, срываюсь ни за что. Плевать, он за это получает зарплату.

Черт, я хотел провести время с Ирой и сыном, успокоиться, немного насладиться детством ребенка. Вместо этого сижу в этой проклятой машине, а в голове только одна мысль: как меня все достали.

- Хорошо, - коротко отвечает он, и я вижу, как его пальцы сжимают руль, как напрягаются плечи. Он нервничает, боится, что уволю. И правильно делает. Уволю, если еще пару раз так будет лезть ко мне со своими дурацкими вопросами.

Я уже хочу снова набрать Тимофея, но не успеваю, как почувствовав неладное, мне звонит Ира, и я принимаю вызов.

Ее имя на экране, как глоток свежего воздуха в этом удушающем кошмаре.

- Да, Ириш, привет, - голос сам по себе становится мягче, будто тело наконец-то расслабляется после долгих часов напряженной работы. – Как вы там?

Пальцы, еще минуту назад впивавшиеся в подлокотник, теперь разжимаются, оставляя на дорогой коже следы моего гнева.

- Все хорошо, мы тебя очень ждем. Сын безумно скучает и уже достал железную дорогу. Хочет, чтобы вы ее построили, - ласково говорит Ира, и ее голос звучит как глоток прохладной воды после долгой жажды.

Я слышу, как на фоне смеется мой сын, его звонкий, радостный смех затапливает сознание, принося ненадолго покой, и от этого смеха теплеет в груди. Он моя радость. Мое счастье.

Но сейчас он разрывает мне сердце на ошметки, потому что я знаю: сейчас придется снова их разочаровать, сейчас снова придется выбрать не их. У меня до сих пор пере глазами его разочарованное лицо, когда я в прошлый раз не приехал. Та фотография, присланная Ирой, преследует меня, едва закрываю глаза.

- Ир, слушай, тут такое дело... - меня передергивает от того, что я должен сказать. В горле пересыхает, будто наглотался песка, язык становится ватным и непослушным, как после анестезии у стоматолога.

Как же мне чертовски за это стыдно. Я и так не уделяю ему должного времени, я и так не вижусь с сыном, а тут лишаю его и тех крох, пообещал. Он сейчас там, наверное, уже расставил вагоны, ждет, когда папа придет и поможет... А я... Тут, собираюсь послать их снова лесом-полем.

- Мне уже не нравится твой тон. Что случилось? Опять не приедешь? – она понимает все по моему молчанию. – Мне это надоело уже, Марк, с этим пора что-то делать. Хватит, мы не болванчики, с нами так нельзя! - кричит она в трубку, и ее голос дрожит от обиды, от той боли, которую я слышу уже не в первый раз.

Я сжимаю телефон, а хочется биться головой о стекло, но жаль это не поможет. Но когда слышу, как там всхлипывает наш сын, все же хочется удавиться. Его слезы пронзают меня насквозь, оставляя после себя лишь пустоту и чувство, какой же я урод.

- Объясни мне, почему из-за каких-то тварей должна страдать моя семья? – ее слова вырываются хрипло, а я бью кулаком по подголовнику переднего пассажирского сидения, желая выпустить пар. Водитель в зеркало заднего вида бросает испуганный взгляд, но мне плевать.

- Родная, не кричи, пожалуйста, успокойся... - пытаюсь сказать ровно, но голос предательски дрожит, выдавая ту слабость, которую я ненавижу в себе больше всего в этот момент.

- Не надо меня успокаивать. Себя успокой. Ты уже достал, тебе на нас плевать! - ее крик обжигает хуже кипятка.

- Это не так, Ириш. Просто мой план под угрозой. Мне нужно срочно решить один вопрос. Я обещаю, я к вам вечером приеду. Вечером я точно буду дома, - говорю это, уже зная, что, возможно, снова совру. Но как сказать правду? Как признаться, что из-за моей жажды забрать все для их сытого будущего, страдают они же, те, кого я действительно люблю?

Она молчит. Тяжело дышит, я слышу ее дыхание через трубку: прерывистое, нервное, и каждый вдох будто бьет меня кувалдой прямо по ребрам.

- Если вечером ты не приедешь... Значит, завтра меня в городе уже не будет. Все, Марк, мне это надоело. Я заберу сына, и мы уедем домой, туда, откуда ты нас забрал, и там я найду ему другого отца, раз родному отцу он не нужен. Я женщина, я сына сама не воспитаю.

Последний крик и тишина, за которой следуют короткие губки.

Черт.

Черт!

Черт!!!

Я сижу, глядя на потухший экран, и понимаю, она не пошутила, она действительно уедет, а я не могу этого допустить. Я должен сберечь самое ценное, что есть в моей жизни, и я сберегу, чего бы мне это не стоило.

И раз так. То…

- В офис. Живо, - два слова звучат хрипло и жестко, как приговор. Водитель резко дает газ, и машина рвется вперед, но ничто уже не может унести меня от того, что я натворил.

За окном мелькают огни города, размытые дождем, как и все в моей жизни сейчас.

Глава 17

Глава 17

Альбина

- Да, Марк, хорошо, я тебя понял. Жду, - спокойно разговаривая с мужем, говорит Тимофей.