Пепел. Гори оно все... (СИ) - Весела Костадинова Страница 21

Артур продолжал целовать её — не торопясь, нежно, постепенно позволяя себе чуть больше. Но даже в этой страсти он сдерживал себя, будто оберегая её, давая время привыкнуть к нему, к этому новому, пугающему, но желанному ощущению.

Его пальцы скользили по её щеке, едва касаясь, будто рисуя на коже невидимые линии. От каждого его прикосновения по телу Альбины прокатывались волны удовольствия, мурашки покрывали кожу, а дыхание становилось всё прерывистее.

Она прикрыла глаза, позволяя себе забыть на секунду обо всех страхах, обо всех "нельзя", обо всём, что ещё минуту назад казалось таким важным. Сейчас был только он. Его тепло. Его прикосновения. Его тихое, горячее "рыжик" где-то над самым ухом.

И вдруг она поняла — бороться бессмысленно. Всё уже случилось.

Она влюбилась.

Тихо, почти незаметно для себя самой. Без громких слов, без отчётов разуму. Просто в тот самый момент, когда он держал её так бережно, целовал так осторожно, словно она — нечто бесценное, хрупкое.

Она полностью отдала своё сердце этому мужчине — почти незнакомому ей, но самому близкому на свете. И это было страшно. До дрожи. До боли.

Впервые в своей жизни.

12

Утром Альбина проснулась от резкого звонка телефона, звонившего прямо над ее ухом. Грубый, настойчивый звук ворвался в ее сон, хрупкий и сладкий, наполненный теплом, светом и блаженством. Этот сон был продолжением их вчерашнего вечера — и ее первого утра, когда она с ясной, безоговорочной уверенностью осознала: она любит.

Еще даже не открыв глаз, она почувствовала, как бешено стучит сердце, как пылают губы, припухшие от поцелуев Артура. Все ее существо отзывалось на это новое, трепетное чувство — чувство полного, безоговорочного счастья от понимания: она любит и любима.

Вчера Артур сдержал свое обещание — он никуда не спешил. Его объятия были осторожными, благоговейными. Его губы, теплые и мягкие, скользили по ее вискам, лбу, уголкам глаз, будто он стремился запомнить каждую черточку ее лица, каждую родинку, каждый изгиб. Его глаза — глубокие, серо-зеленые, с искорками тепла — смотрели на нее с такой тихой, искренней нежностью, что у Альбины перехватывало дыхание. В уголках его губ пряталась едва заметная улыбка, в которой читались и легкая насмешка, и бесконечная забота.

Он подшучивал над ее скованностью, над тем, как она, словно школьница, смущалась его взглядов и прикосновений. Но в его шутках не было ни капли насмешки — только терпение, только желание помочь ей раскрыться. Его руки, сильные и ласковые, скользили по ее лицу, перебирали пряди волос с такой бережностью, будто он держал в ладонях бесценный хрусталь. Никто и никогда не касался Альбины так — с таким трепетом, с такой теплотой, проникающей прямо в сердце. Под его прикосновениями таяла последняя ледяная корка ее страхов, ее недоверия, ее привычной сдержанности, которую она так долго носила, как броню.

Он не торопил событий, не подгонял ее. Провожая до подъезда, он шел медленно, намеренно растягивая каждую секунду их близости. Его пальцы то и дело переплетались с ее, сжимали ладонь чуть крепче, словно он хотел убедиться, что она все еще здесь, рядом. На прощание он обнял ее так сильно, что ей стало трудно дышать — но это была сладкая, желанная нехватка воздуха. Его тепло, его сила окружали ее, как кокон, обещающий защиту от всего мира.

— Мы расстаемся всего на несколько часов, — шептал он, уткнувшись губами в ее волосы. Его голос, низкий и чуть хрипловатый, дрожал от сдерживаемых эмоций. — Но я тебя уже никуда не отпущу, Альбина.

Она верила ему. Верила каждой клеточкой своего существа. Вдохнула знакомый аромат его парфюма — терпкий, с нотами сандала и цитруса, теплый, родной, мужской — запах его кожи. Она уткнулась лицом в его шею, чувствуя, как его пальцы осторожно зарываются в ее волосы, растрепывая строгую прическу, которую она так тщательно собирала утром. Этот жест, простой и интимный, будто стирал последние следы ее былой чопорности, ее попыток держать все под контролем. Ей хотелось застыть в этом мгновении, раствориться в его объятиях, забыть обо всем на свете, кроме них двоих и этого волшебного чувства — быть любимой. Быть его.

Телефон упорно звонил, не унимаясь, и Альбина, едва заметно улыбнувшись, вслепую нащупала его на тумбочке и нажала кнопку вызова.

— Ну, сестрёнка, ты даёшь! — В трубке раздался заливистый, звонкий смех Эльвиры, такой заразительный, что Альбина невольно улыбнулась шире, хотя ещё не совсем понимала, о чём речь. Ее мысли всё ещё путались в теплых, мягких обрывках сна, где были только она, Артур и их бесконечное, трепетное счастье.

— Эльфик... — пробормотала Альбина сонно, потирая глаза свободной рукой. Но в следующую секунду её словно током ударило — голос сестры, полный восторга, окончательно выдернул её из дремоты.

— Ты красотка, сестрёнка! — Эльвира буквально пела от радости, её слова искрились энергией. — Твои фотки в группах ВК — это просто бомба! Ты выглядишь как настоящая богиня! Серьёзно, Алька, почему ты мне ничего не рассказала?! Это что, теперь официально? Ты и этот твой начальник? О боже! Как банально и как прекрасно!

Альбина резко села в кровати, натягивая тонкое одеяло до самого подбородка, будто оно могло спрятать её от внезапного смущения. Лицо мгновенно вспыхнуло жаром, щеки запылали, и она почувствовала, как сердце снова забилось быстрее — то ли от слов сестры, то ли от воспоминаний об Артуре, которые нахлынули с новой силой.

— Элька... — выдохнула она, пытаясь собраться с мыслями. — Я ещё не проснулась толком... Прости, дай мне секунду, а? — Она запнулась, чувствуя, как голос дрожит от смеси неловкости и радости.

— Ну-ну, — рассмеялась Эльвира, и Альбина прямо-таки представила, как сестра хитро прищуривается на том конце линии. — Что там у вас? Счастливая ночь, да? Рассказывай, как оно? Не томи!

— Эль! — Альбина вспыхнула ещё сильнее, её голос сорвался на возмущённый писк. — Ничего не было! Ну, в смысле... — Она запнулась, чувствуя, как слова путаются, а мысли разбегаются. — Я... Понимаешь... — Она подняла взгляд к потрескавшемуся потолку своей крошечной съёмной комнаты, где по углам ещё виднелись следы старой краски. Улыбка сама собой расползлась по лицу, теплая, почти мечтательная.