Рукой подать - Лайла Ливингстон Страница 21

Светофор переключился и они оба в ногу перешли на другую сторону дороги.

— Как-то это жутко… — выдохнула Олив обеспокоенно, — Хорошо, что тебе больше не нужно будет работать с этой группой.

— Ну-у, — Тео закинул руку за голову и прочесал волосы на затылке, — я должен отработать ещё две недели, а значит, по возвращении в Рим именно я сопровожу их в аэропорт.

Олив подняла брови, но, тут же призадумавшись, предложила:

— Скажись больным!

Тео же в ответ хмыкнул и уже веселее, отметил:

— Олив, мы, конечно, соучастники, но, чувствую, если я стану прислушиваться к твоим советам, я пойду по совсем скользкой дорожке.

Ну как он это делает? Олив тихо отсмеялась, и, продышавшись, спросила:

— И когда они возвращаются?

Тео призадумался и принялся считать на пальцах.

— Через шесть дней, — заключил он после этих нехитрых вычислений, — Думаю, я успею морально подготовиться.

Олив понимающе кивнула.

— Я скрещу за тебя пальцы, — сказала, ободряюще улыбнувшись.

Они почти подошли к концу улицы, пересекаемой широким проспектом. Тео выставил руку влево, преграждая Олив путь, когда мимо них по самому краю проезжей части пронеслись несколько мопедов.

— Мощная кармическая поддержка мне точно не помешает, — невесело заметил он.

Тео, спросив разрешения, осторожно придержал Олив за руку и потянул за собой через нерегулируемый пешеходный переход. Откуда-то слева зазвенело: она повернула голову и мельком заметила подъезжающий к перекрёстку мятный трамвай. Как только проспект был преодолён, ладонь Тео исчезла с её запястья.

— Далеко ещё до Верано? — Олив осмотрелась вокруг: несколько аллей, ведущих прочь с Тибуртины, были засажены пробковыми дубами, за стволами которых виднелись небольшая площадь и монументальные красные ворота.

— Почти пришли, — Тео стянул очки на нос, когда они оказались под тенью от дубовых крон, — Видишь, там впереди лавки с цветами и во-он те ворота, — он указал в сторону площади.

— Это оно? Выглядит, хмм… — она попыталась подобрать правильное описание, — Как вход в парк.

— Именно, — Тео согласно кивнул, — Кампо Верано тем и необычно.

— Да, Мейв упоминала, что оно похоже на музей под открытым небом, — Олив показалось, что она случайно выдала прямую цитату.

— Это справедливая ассоциация, — ответил Тео задумчиво, — Но мне он больше напоминает городской парк. Здесь сводчатые галереи как в классических римских двориках соседствуют с небольшими садиками. Однако должен поделиться, — добавил он заговорщически, — обычно я привожу сюда экскурсантов исключительно в солнечную погоду.

— Почему? — Олив вскинула брови.

В ответ Тео дернул плечом и пояснил:

— В пасмурные и дождливые дни здесь довольно мрачно и настроение места совсем иное.

— Хочешь сказать, это веселое кладбище?

— Ну-у нет, не веселое, конечно, — на его лице возникла снисходительная улыбка, — Скорее торжественное. Плюс, оно примечательно не только масштабами личностей, захороненных здесь людей. Обрати внимание на скульптуры над аркой.

Олив подняла глаза на сидящие между входными арками каменные фигуры мужчин и женщин в длинных одеждах, напоминавших римские тоги.

— Они как будто обожжены, — заметила Олив.

— Хм, вполне возможно, что черные пятна на них — это наследие второй мировой, когда армия союзников почти сравняла его с землей. Но заметь, насколько качественно проработана каждая скульптура, изображающая святых. Для Рима подобные изваяния, прямо скажем, не редкость, но европейской погребальной традиции не так уж и свойственно такое внимание к деталям.

— Я слышала о похожем кладбище в Париже, — заметила Олив.

— И это неспроста, — тут же подхватил её мысль Тео, — Год основания Кампо Верано — тысяча восемьсот восьмидесятый. Его появлением мы обязаны французской оккупации во времена завоеваний Наполеона Бонапарта. Именно французы и принесли сюда идею кладбища для знати, и буквально повторили парижский опыт. Примечательно и то, что изначально Верано было вынесено за пределы города, но сейчас Сан Лоренцо — это центр Рима и хотя здесь ещё сохранились фрагменты городских стен, кладбище теперь находится, чуть ли, не в самом сердце города.

Они прошли сквозь ворота, и Олив с изумлением обнаружила себя среди сотен искусно выполненных скульптур, выполненных в самых разных масштабах и техниках. Залитая солнцем гранитная дорога вела их вглубь некрополя, а по бокам от неё стройными рядами стояли: ангелы, сложившие крылья над надгробиями; гранитные плиты с цветными портретами захороненных здесь людей а также большие обелиски, на которых были высечены облики членов захороненных здесь семейств. Здесь же встречались старинные каменные изваяния, на которых были выгравированы не только имена и даты, но и таинственные символы, о значениях которых невозможно было догадаться. Время от времени среди мраморных ангелов и каменных образов встречались фигуры людей в костюмах и платьях середины двадцатого века. На групповых захоронениях стояли обелиски с вырезанными на них именами жертв военных преступлений и эпидемий. Скульптурные композиции, изображающие ангелов, аллегории жизни и смерти, поклонение и скорбь, поражали воображение своей детализацией и мастерством исполнения. Почти у каждого захоронения здесь были высажены цветы и ветвистые кустарники, возле некоторых надгробий лежали скромные букеты тюльпанов и нарциссов.

На одной из дорожек Олив заметила ящерицу, а чуть дальше на надгробии сидела чёрно-белая кошка, с интересом наблюдавшая за незваными гостями.

— Да, тут их немало, — Тео, кажется, проследил за её взглядом.

Олив прошагала немного вглубь и вчиталась в надпись.

— Семья Пасарелли, — произнесла она тихо, и вгляделась в цветные портреты мужчины и женщины в традиционных костюмах.

Портреты были далеко не единственными изображениями здесь. Слева от них стояла чёрно-белая фотография в мраморной рамке, справа — несколько надгробий с более современными снимками. Кошка, сидевшая на плите здесь же, вальяжно спрыгнула на землю и скрылась в высоких кустарниках, разграничивающих это захоронение от прочих.

— Никогда не была раньше в таких пространствах, — проводив кошку взглядом, заметила Олив.

— На кладбищах? — уточнил Тео, стоявший поодаль за её спиной.

— Нет, — она развернулась на месте и нашла его фигуру у большого надгробия, на котором плакал мраморный ангел, — На первом курсе я обожала ходить на кинопоказы под открытым небом, которые как раз проходили на кладбищах. Но там не было цветных портретов и мраморных скульптур. Имена, даты и эпитафии, не более.

— В Италии всё иначе, но не поголовно, конечно. Такое пространство тут — скорее исключение.

— Забавно, что это уже второе место за три дня моего пребывания в Риме, которое будто говорит мне memento mori, — Олив вновь повернулась к образам семейства Пасарелли и вгляделась в острые черты их лиц.

— В каком-то смысле весь Рим — это один большой некрополь, но мне не нравится такой взгляд