Многоточия - Наталья Способина Страница 20

же, ее никто ни о чем не спрашивал. А Юле ведь иногда хотелось, чтобы кто-то искренне, без попытки осудить поинтересовался, куда она собралась и что будет делать. И спросил бы, не помочь ли ей. Но бабуля лишь заметила, что стоит прихватить куртку, чтобы не заболеть из-за резкой смены климата, и Юла послушно вытащила из шкафа кожанку, которая провисела без дела полгода.

Суббота выдалась пасмурной, и это было как нельзя кстати, потому что ей нужен был контраст с солнечным Сан-Диего, чтобы наконец осознать, где она находится.

Такси подъехало через три минуты, и устроившаяся на заднем сиденье Юла принялась смотреть в окно. Москва ничуть не изменилась в ее отсутствие. И наверняка этого самого отсутствия даже не заметила.

Можно было бы позвонить Мокровой, спросить, как дела в группе, что нового, как Ромка и Волков? Но Юла не могла этого сделать, потому что у нее не было нормального объяснения своего отъезда. Живи они лет на двести раньше, ее бы уже спровадили в монастырь и забыли бы ее имя, как страшный сон, потому что само ее существование теперь можно было смело считать несмываемым позором для родителей. Но Юла и не просила ее рожать в этот мир. Она вообще никого ни о чем не просила.

Такси остановилось у Ромкиной высотки. Юла вошла через калитку на территорию комплекса, бросила взгляд на детскую площадку, будто всерьез надеялась, что Крестовский будет ковыряться в песочнице, и направилась к подъезду. Если бы ее попросили назвать код от Ромкиного домофона, она бы не вспомнила, но стоило занести пальцы над цифрами, как они сами набрали знакомую комбинацию. Замок пиликнул, и Юла улыбнулась.

Консьерж кивнул в ответ на ее «Добрый день, я в сто девятнадцатую». Фраза прозвучала привычно. Непривычным было то, как колотилось ее сердце при мысли о встрече с Ромкой.

Чем больше она думала о времени, проведенном с Крестовским, тем яснее понимала, что вытащила-таки счастливый билет. Да, между ними не было великой любви, но были уважение и забота. В жизни Юлы было не так много людей, которые бы искренне о ней заботились. А еще всерьез за нее дрались.

Она поежилась от воспоминаний и взглянула на свое отражение в зеркале лифта. Солнцезащитный крем не очень спасал ситуацию, хотя в Калифорнии она исправно наносила его каждый день. Однако ее лицо все равно было слишком загорелым, а волосы слишком выгоревшими, несмотря на то что большую часть времени она прятала их под кепку.

Юла еще раз оглядела себя, вышла на нужном этаже да так и остолбенела.

Действительность доходила до нее постепенно. Сначала она отметила распахнутую дверь Ромкиной квартиры и успела улыбнуться: он ждал ее прихода. Потом сообразила, что он вряд ли мог предположить, что код на домофоне набрала именно она: он ведь в принципе не знал о ее возвращении. И только потом Юла увидела удивленное лицо Маши Рябининой.

— Привет, — выдохнула Рябинина, и Юла смерила ее взглядом от криво завязанного хвостика до босых ног.

В гости в таком виде не ходят.

— Я думала, это Рома, — продолжила Рябинина.

— Привет, — шире улыбнулась Юла, пытаясь переварить информацию. — Нет, это я. Можно?

— Да, конечно. — Рябинина распахнула дверь посильнее и поспешно отступила вглубь квартиры.

Юла вошла.

На первый взгляд здесь почти ничего не изменилось. Все та же Ромкина студия со знакомым пафосно белым роялем в углу. Но если присмотреться, квартира впервые на памяти Юлы выглядела так, что не оставалось сомнений: здесь живут. На рояле стояла потрепанная нотная тетрадь, из которой вкривь и вкось торчали распечатки произведений. На книжных полках мелкие мягкие игрушки потеснили Ромкины самолетики. Пара плюшевых котов даже забралась на модельки. На диване лежали скомканный плед и раскрытая книга. А еще здесь пахло едой, чего раньше уж точно не было.

— Хочешь чаю или кофе? — спросила Рябинина, внимательно глядя на Юлу.

— С удовольствием, — улыбнулась в ответ Юла, не желая доставлять Рябининой радость своим скорым уходом.

В голове царил полный хаос: обида от того, как быстро Ромка нашел ей замену (да и кого!), недоумение, раздражение…

— Давно съехались? — спросила Юла, проходя в кухонную зону и усаживаясь на барный стул.

— Ну так, — пожала плечами Рябинина. — Тебе чай или?..

— Кофе.

— Ты какой любишь?

— Давай я сама сделаю. — Юла соскользнула с барного стула и, обойдя стойку, приблизилась к кофемашине. — Я просто особый кофе люблю. Настройки сама потом вернешь? — спросила она, невзначай меняя режим.

Раньше ей не приходилось этого делать, потому что режим они с Ромкой подобрали вместе и он больше его не менял. Сам Крестовский чаще всего пил чай, а если уж выбирал кофе, то такой же, как и Юла.

Кофемашина загудела, и Юла повернулась к Рябининой.

— Ну и как вы тут? Что нового? — спросила она, делая вид, что не замечает Машиного раздражения.

«О, милая, если бы мы сейчас с тобой посоревновались в раздражении, то, поверь мне, я бы тебя уделала».

— Ну мы с Ромой теперь вместе. Это, наверное, самая главная новость. — Рябинина, кажется, немного отошла от шока и достала из шкафчика вторую чашку. — В остальном все хорошо. Рома с Димкой наконец помирились.

— О, кстати! — Юла сделала вид, будто ей только что пришла в голову мысль: — А как же Волков? Он вас благословил на… сожительство?

Старомодное слово, которое порой употребляла бабуля, Юла произнесла с особым чувством. Рябинина заметно покраснела. В наступившей тишине кофемашина сказала: «Дзинь».

Юла взяла с подставки свою чашку и, понюхав напиток, довольно прикрыла глаза.

— Ну так что, м?

— Можешь сама у него спросить. — Рябинина, кажется, передумала варить себе кофе, потому что отставила чашку и сложила руки на груди.

— Спрошу. Непременно, — улыбнулась Юла. — А с Ромой у вас прямо все серьезно?

Последние слова она произнесла заговорщицким шепотом, как будто кто-то мог их подслушать. При этом всем своим видом стараясь дать понять, что серьезно с Машей не может быть ничего и ни у кого. Да, Юла по-прежнему так считала, потому что Рябинина была настолько пресной, настолько никакой, что воспринимать ее чьей-то девушкой было просто смешно.

Вспомнилось, как прошлой осенью Юла дала денег охраннику на яхте Крестовских, чтобы тот проследил за Романом, и стала обладательницей двусмысленных фото. Но, даже увидев те отвратительные фото, где Ромка сидит у ног Рябининой, где они смотрят друг на друга, — Юла, кстати, до сих пор зачем-то хранила их в облаке, — она не особо напряглась. Потому что Рома Крестовский был… «излишне порядочным молодым человеком», как обозначила его бабуля после первого с ним общения.

Юла даже спросила тогда:

— Разве порядочность может быть излишней?

— Может, девочка моя. Иногда она