Нестандартный ход - De Ojos Verdes Страница 20

Разумовский одаривает Элизу уже традиционным укоризненным взглядом и молча уходит.

Кто бы сомневался, что он сделает всё по-своему? И в обед следующего дня упомянутая домработница принесла с собой два огромных пакета, объявив, что по настоянию Романа Аристарховича перехватила их у курьера на пропускном пункте.

Девушка это никак не прокомментировала.

Еще через пару дней в гостиную привезли диван. И вот тут-то она оторвалась по полной, перекочевав из спальни на него, твердо заявив, что это самое верное решение. Просыпаться на его, Разумовского, половине кровати, с ошеломляющим упоением прижимаясь к чужой подушке, Элиза больше не хотела. Кто знает, какие ещё финты девушка выдавала ночью, не контролируя своё тело? Вечный бич с самого детства ­— себе не принадлежать, как только уплывает в забытье. Слава Богу, что уходил мужчина задолго до её пробуждения, и она отгоняла мысли, что могла вот так же прижиматься к нему в бессознательности. Он-то этим не упрекнет, слишком благородный, но всё равно неприятно.

В общем-то, Элиза потихоньку начала привыкать к такому существованию. Половину дня тратила на дипломную и подготовку к выпускным экзаменам, вечером выходила на задний двор комплекса, где можно было бесцельно бродить и говорить по телефону поочередно с членами семьи. Романа почти не видела. Он возвращался ближе к ночи, здоровался, интересовался, как у неё дела и уходил к себе. Утром — неизменно исчезал раньше, чем Элиза просыпалась. Девушка старалась держаться с ним нейтрально, больше не затрагивать спорных тем.

Так пролетела неделя.

Она продолжала обманывать себя, что вскоре всё наладится. Общалась с отцом, который просил потерпеть. Не перечила. Не вдавалась в подробности, как именно он собирается отвадить Самвела. Раз у самой не получилось, мешать прямому защитнику не стоит.

И пыталась засунуть как можно дальше это сковывающее чувство запрета, ограниченности, будто у неё отобрали свободу, предоставив шикарную клетку взамен. Пусть и боясь показаться неблагодарной тварью, Элиза всё же мечтала покинуть предоставленные хоромы, являясь инородным элементом в этих стенах.

Чужих, холодных и непонятных.

Как их хозяин.

Глава 8

«Ты умеешь слушать. Это опасное оружие,

потому что против него трудно устоять.

Чувствовать, что тебя слушают, —

— это почти самое лучше, что есть на свете».

Грегори Дэвид Робертс «Шантарам»

Сценарий не сдвинулся и спустя месяц. Дипломная была сдана руководителю в окончательном варианте, практика засчитана, и теперь оставалась только подготовка, шедшая полным ходом — оккупированный ею диван был сплошь завален учебниками и распечатками. День сурка — это теперь про Элизу. Помимо расщепления зубами гранита науки, в нем присутствовали стабильные прогулки по вечерам по шикарному периметру комплекса, просмотры фильмов и сериалов до глубокой ночи, пробуждение в обед, а также минимальное общение с хозяином квартиры. И увеличивающаяся тяжесть в груди, ставшая давящей ношей.

Ева предупреждала, что у них во дворе ошиваются подозрительные парни, которые дежурят в машине. Лилит говорила, что ей тоже несколько раз казалось, что за ней следят, а в универе Самвел буквально не отводил от неё взгляда, будто ждал любого действия, которое сможет привести его к пропавшей Элизе. Папа, дядя, Левон и парочка мужчин из близких родственников нанесли визит «вежливости» отцу сталкера, тот божился, что давит на сына, как может, понимая, что так нельзя, и его действия смахивают на преступление. Но, очевидно, Сэмик окончательно двинулся, возомнив себя задетым альфа-самцом. И этот патруль у её дома — тому доказательство. Вот, что бывает, когда у людей неограниченные возможности финансового поля. Безнаказанность и вседозволенность — его составляющие. Такие избалованные дети свой капризный характер проносят через всю жизнь и даже в зрелые годы добиваются целей через истерики и психозы. Не получил конфетку мирно — возьмет её иными гнусными методами. И родители для него не авторитет…

Лидия, домработница сорока лет, просившая называть себя без отчества, приходила два раза в неделю, занимаясь своими обязанностями на протяжении шести часов. Делала тотальную уборку, стирала, сушила, гладила и развешивала вещи Романа, а также стабильно приносила с собой продукты, исходя из предпочтений самой девушки. Ресторанной еды больше не было. Да и Разумовский дома с того единственного раза не ел. Возвращался неизменно поздно, уходил — рано, даже не завтракая. Видимо, первый вечер был исключением, своеобразной данью уважения к гостье, а дальше мужчина продолжал существовать по привычному графику. Чему Элиза была рада, ибо пересекаться с ним особого желания не имела.

Девушке было вполне достаточно траектории гостиная-ванная-кухня. Ни в одну из других комнат она так ни разу и не осмелилась войти или полюбопытствовать, что там. Даже вещи свои так и хранила в сумке, отказавшись пользоваться его шкафами. Что ей туда развешивать? Смену домашнего комплекта и нижнего белья?

Чего уж греха таить, вид из панорамного окна на город и реку её покорил. Она часто зависала на пейзажах под различными оттенками солнечных лучей, а ночью — и вовсе могла часами вглядываться в пестрые огоньки, помигивающие повсеместно. И в эти моменты ощущала себя частью мироздания на уровне ничтожной песчинки, судьба которой в глобальном смысле не имеет никакой значимости. Это опьяняет, вся грязь земли кажется пустой и далекой. Незаслуживающей внимания и анализа. Но неминуемо наступал рассвет, принося с собой осознание, что Элиза — конкретная личность со своими установками и задачами, к которым нужно идти трудом, потом и даже кровью.

Люди, ежедневно из данной точки наблюдающие эту красоту, больше не ценят её, воспринимая частью интерьера. А девушка вбирает в себя каждый день, зная, что, быть может, завтра уже вернется домой. И будет скучать исключительно по этой животрепещущей картине. Определенно точно, есть преимущество в жилье премиум-класса за сотни миллионов рублей в Раменках.

Да, Элиза гуглила. Да, Элиза ужасалась. Да, Элиза и восхищалась тоже.

Но не в полной мере, поскольку…это всё же клетка для неё.

Пребывание в чужой квартире становилось неприемлемым. Вскоре должны начаться экзамены и защита дипломной. И чем ближе эти события, тем больше она приходит к выводу, что весь период заточения был зря, раз Самвел так до сих пор и не отказался от своей одержимости, продолжая дежурить у их подъезда, несмотря на давление со стороны целой группы взрослых мужчин. И ведь не докажешь, ничего не сделаешь этим ребятам, что караулят на улице. Не разгонишь. Полнейший абсурд. И не находится тех самых рычагов,