Ненавидь меня - Саммер О'Тул Страница 20

Я иду на кухню и беру бутылку вина, переплетая между пальцами четыре стеклянных стебля, а затем возвращаюсь в гостиную. Я опускаюсь на колени у журнального столика и откупориваю вино: "Я хочу тебе кое-что сказать…"

"Я выиграл", — говорит Хадис, и остальные женщины смеются. Я поднимаю глаза, смущаясь.

"Мы поспорили, что ты расскажешь нам, что происходит у тебя с Фоксом Финнеа", — объясняет Линни, и я опускаю бутылку, чтобы не расплескать ее.

"Понятно…" Нет смысла отрицать, даже если они еще не знали, я собиралась им рассказать. Я откидываюсь на пятки и осматриваю их лица. Они не выглядят злыми… или самодовольными… скорее забавными. "Что ты знаешь?"

"У него что-то есть на тебя, но мы не знаем что. И мы предположили, что, раз мы все еще живы, он не рассказал о нас своему старшему брату". Линни говорит непринужденно, но ее глаза пристально смотрят на меня. "Но мы можем играть в догадки всю ночь, или ты можешь просто сказать нам".

"Хорошо, — я начинаю наливать вино, пытаясь сформулировать свои слова.

"Только три бокала. Хадис не пьет", — добавляет Маргарита, и я киваю.

Когда я закончила и все желающие получили по бокалу, я начинаю. "Мы с Финном были хорошими друзьями. Родственные дела и все такое. Но после этого… Что вы знаете о его отце?"

"Все".

"Хорошо, ну, вы можете себе представить, что после этого мы не были друзьями. Недавно мы снова встретились…" Я внутренне вздрогнула, употребив то же слово, которое он использовал в разговоре с Хадсоном. "То, что я считал случайной встречей, очевидно, таковой не являлось. У него есть видео и фотографии всего, и он хочет, чтобы я предоставила ему информацию о нашей операции "или иначе", — говорю я с воздушными кавычками.

Хадис наклоняется вперед, опираясь локтями на колени, в ее глазах появляется возбужденный блеск. "Это гениально".

"Блестяще?" Я делаю большой глоток вина.

"Он ничего не знает, потому что ты ничего не знаешь…"

"Он знает цель", — признаюсь я.

Она машет рукой. "Это не имеет значения. Банки всегда знают, что их деньги — это цель. Музеи всегда знают, что их искусство — цель. Но поскольку он не знает, мы можем скормить ему именно то, что хотим, чтобы он знал. Так что…" Она откинулась назад и собрала свои крашеные светлые волосы в хвост. "Что мы хотим, чтобы он знал?"

"Так как же вы все познакомились?" спрашиваю я, наконец, спустя два часа. Мы уже точно спланировали, что расскажем Финну и что они будут делать вместо этого, и в данный момент просто обсуждаем их любимые места, где можно поесть с тех пор, как они оказались в городе.

Они все смотрят на Линни, которая слегка хихикает. "Наверное, можно сказать, что у нас у всех семейный бизнес. Мой отец был грабителем банков, как и его отец, и отец его отца… Вы улавливаете идею, не так ли?" Я наклоняюсь вперед, завороженная.

Маргарита смеется. "В некоторых семьях есть милые рождественские или пасхальные традиции. Традиция нашей семьи — грабить банки".

"Нашей?" спрашиваю я, пытаясь найти хоть какое-то семейное сходство между ними. Это трудно заметить, но не невозможно, учитывая смелые, вьющиеся светлые волосы Линни и тугую челку Маргариты.

"Двоюродные сестры, — продолжает Линни, — но с Хадис мы познакомились, когда магазин бриллиантов, в котором я работала — разумеется, ограбили, — наняли архитекторов для перепланировки".

"Я была стажером, в то время еще училась в университете", — добавляет Хадис.

"И я заметила, что она приходила отдельно от своих коллег и просила планы и информацию о вещах, которые не имели никакого отношения к работе, на которую она была нанята. Схема системы воздуховодов, чертежи помещения хранилища, название кровельной компании…" Линни отхлебнула вина и весело посмотрела на Хадис. " Похожие вещи узнаются".

"Вы обыскали это место?" Я смотрю на Хадис, которая с озорной улыбкой поднимает брови.

"Это у меня в крови. Я из семьи контрабандистов. Когда я росла в Иране, мне казалось, что почти все, что не сделано в Иране, незаконно. Западная музыка и одежда, неисламское искусство или искусство с любой наготой, алкоголь. Но если ты знал нужных людей и имел достаточно денег, ты мог достать почти все, что угодно, у таких людей, как мои родители.

" Ты контрабандой провозила алкоголь, хотя сама его не пьешь?"

"То, что я решила исповедовать ислам таким образом, не означает, что все должны быть вынуждены делать то же самое. Кроме того, наши самые большие клиенты всегда были в правительстве. Лицемеры, все они".

"Правда? И какие вещи для них вы могли бы достать?"

"Много чего. Сочные спортивные костюмы, журналы "Плейбой", DVD-диски "Звездные войны". Однажды альбом American Idiot для дочери спикера". Она пожимает плечами, и я смеюсь, но мне трудно представить Green Day в качестве нелегальной контрабанды.

Я выливаю остатки второй бутылки вина в свой бокал. "Так как же вы оказались в архитектурном бюро в Париже?"

"Мои родители иммигрировали во Францию, когда я была подростком. Я поступила в университет с намерением стать честным архитектором, но мой мозг постоянно думал о том, как проникнуть в здания, а не о том, как их создавать".

"Я помню тот день, когда Линни позвонила мне". Маргарита села. "Она была так взволнована. Она сказала: "Кто может лучше знать слабые места здания, чем люди, которые его построили".

"Наши отцы не могли угнаться за новыми банковскими технологиями, поэтому мы выбирали все более мелкие цели. Ювелирные магазины, бронированные автомобили. Но я знала, что с опытом Хадис мы сможем выйти на новый уровень и достичь целей, о которых раньше только мечтали". В том, как говорит Линни, чувствуется энергия. Гордость за то, что она создала.

"И она столкнулась со мной, когда я в следующий раз пришла за материалами". Хадис усмехается. "И родилась компания Les Arnaqueuses".

Глава 8

Дикий жеребец

Финн

Я с нетерпением ждал, когда они сделают свой ход. И мне просто чертовски повезло, что единственный раз за десять лет, когда Кэш уезжает в отпуск, приходится на то же время, когда самая элитная в мире команда грабителей решает сделать с нами свой ход. Но я не могу сделать шаг без