Секрет дьявола - Лилиан Харрис Страница 2

Я слишком долго смотрю на нее, очарованный ею, сродни расстоянию в ее взгляде. Иногда мне кажется, что мой разум и тело не синхронизированы, как будто я должен был быть кем-то другим. Но вот он я, Энцо Кавалери, человек, в сердце которого слишком много ненависти. Сердце, которое может убить, сердце, в котором больше яда, чем я хочу попробовать, кислота уже стекает по моему горлу, отравляя мои мысли.

Я ненавижу все это. Но нормальной жизни не будет. Не для меня. Ни для кого из нас. Во всяком случае, пока. Женщины и спиртное — это то, как я справляюсь со всем этим. Иногда это работает. Я больше ничего не чувствую, когда трахаюсь, когда пью.

Но потом все заканчивается. Это хуже всего. Вот тогда все рушится — одиночество, ненависть к себе, потребность в насилии, в убийстве тех, кто нас погубил.

Это скоро закончится. Когда мы убьем наших врагов. Когда мы позволим их крови пролиться дождем на этот город. Мы не остановимся, пока все братья Бьянки не будут мертвы.

Так эта девушка? Я понимаю ее. Мы можем быть разными, но мы также одинаковы. Делаем то, что хотели бы не делать. Хотим чего-то другого, но знаем, что у нас этого никогда не будет.

Она поворачивает голову ко мне, ее серьезный взгляд ловит мой, словно понимая, что я думаю о ней. Ее брови нахмуриваются на долю секунды, прежде чем ее губы расплываются в знойной улыбке, которую я охотно возвращаю, прячась за ней. Если бы я не знал ничего лучше, я бы подумал, что ее улыбка такая же фальшивая, как и моя. Хотя, вероятно, она не кажется такой для здешних говнюков, слишком пьяных, чтобы заметить или наплевать на то, что девушка, снимающая одежду ради их удовольствия, чертовски печальна.

— Эй, брат я здесь, — говорит Карлито, наклоняясь ко мне через Данте, и я неохотно перестаю смотреть на женщину, слишком красивую, чтобы быть рядом с ним.

— Эй, парень, — отвечаю я, глядя на ублюдка, сжимая его потную протянутую ладонь, желая оторвать ее от его тела за то, что он просто прикоснулся к ней. — Патрик. — Я использую свой псевдоним, имя, которое Томас создал для каждого из нас. Данте здесь зовется Крисом. Мы не могли использовать наши настоящие имена на случай, если этот идиот проболтается о нас Бьянки. Мы не хотим, чтобы они знали, что мы среди их людей, собираем сведения перед нападением.

— Я помню, — кричит Карлито. Но я бы не удивился, если бы он забыл мое имя. Обычно к моему появлению он уже пьян в стельку. Я присоединяюсь только ради брата.

Данте может быть немного вспыльчивым, особенно с такими, как Карлито. Он близок к тому, чтобы выйти из себя, особенно когда Карлито говорит гадости о Ракель. Я ставлю на то, что Данте перережет ему горло к концу сегодняшнего вечера. Я бы заплатил, чтобы увидеть это.

— Ты тоже хочешь танец? — продолжает Карлито, его улыбка демонстрирует набор желтых зубов. — Я могу поделиться. — Он шлепает женщину по заднице, и на секунду ее щеки впадают от скрежета зубов, прежде чем она снова качает бедрами на его бедрах. — Твой брат угощает. — Плечи Карлито покатились со смеху. — Ты можешь воспользоваться этим.

У меня в животе бурлит отвращение от того, как он это сказал, как будто она чертов кусок мяса, который он предлагает мне попробовать. Я отрываюсь от него, мои глаза возвращаются к женщине, и мгновенно ее глаза находят мои, и наша связь — эта неосязаемая, неослабевающая связь — она здесь. Я чувствую ее. Среди всех этих людей я могу слышать, как она говорит, просто глядя ей в глаза, ощущая силу ее взгляда через мой. Толпа. Шум. Все стихает до шепота, как будто она волшебным образом уменьшила громкость.

И единственная мысль, которая проносится у меня в голове, — это то, что я должен знать ее. Ее имя. Ее любимый гребаный цвет. Почему она работает здесь с этими мудаками?

Я хочу знать все.

— Я в порядке, — говорю я Карлито, не в силах оторвать от нее взгляд, и она, черт возьми, тоже не отводит его. Карлито слишком пьян, чтобы заметить это или побеспокоиться.

Данте обычно платит за все. Это его способ умаслить придурка, и Карлито охотно этим пользуется.

— Он даже ни разу не открыл свой бумажник, — говорит Данте мне на ухо. — Этот сукин сын выпил целую бутылку коньяка, сейчас допивает вторую, и все еще не дал мне ничего, чем мы могли бы воспользоваться. Но клянусь, если он еще раз заикнется о том, чтобы трахнуть Ракель, пока его парни смотрят, я стукну его этой бутылкой по голове, а потом заставлю проглотить стакан. И я знаю, что ты сказал в прошлый раз, чтобы я сдерживался и все такое, но к черту это, дай мне его убить.

— Черт, чувак. — Я хихикаю, наконец-то посмотрев на него. — Ты говоришь так, будто у тебя все плохо. Защищаешь ее честь и все такое.

Его лицо искажается гримасой, когда он отступает на пару дюймов.

— Я не защищаю.

— Ладно, лжец.

— Неважно. Я просто не могу смириться с мыслью, что этот мерзкий ублюдок думает, что может заполучить такую женщину, не говоря уже о том, что он будет делать то дерьмо, которое планирует сделать, когда они поженятся.

Я оглядываюсь на Карлито, чей голодный взгляд вернулся на задницу стриптизерши, в то время как ее глаза беззаботно блуждают по клубу, покрытые тем же слоем мутности, который я видел раньше.

Интересно, о чем она думает? Считает ли она время до того, как сможет пойти домой? Есть ли у нее кто-то, к кому она может вернуться домой? Я завидую ей. Было бы здорово иметь женщину, к которой можно вернуться домой. Кто-то, кому не нужны ни мои деньги, ни мой член, только я.

Я продолжаю смотреть, пока ее глаза блуждают прямо перед собой. Она великолепна, с волнистыми золотистыми волосами, рассыпающимися по спине. Ее изгибы созданы для мужчины, таких, как я.

Прежде чем я успел повернуться к брату, ее ярко-голубой взгляд остановился на мне, и я снова не смог отвести глаз. Они цвета самого горячего костра, пылающего, как солнце. Они прекрасны. Теплые. Привлекательные. Смертельные, как ад.

Такая потрясающая женщина.

Такая греховная.

Она знает, как уничтожить мужчину.

Мы оба находимся в этом трансе, где, кажется, больше