Гнев - Виктория Лэйтон Страница 2

— Ну, пока ты находишь мне деньги, которые ты должен, мне есть что посмотреть, — говорю я, поворачиваясь спиной к Десмонду и наблюдая за молодой женщиной, танцующей на сцене, как бешеная птица.

— Ладно, — уныло бормочет Десмонд. Даже он, кажется, разочарован тем, что может заплатить. Я с нетерпением ждал возможности выбить из него правду, прежде чем забрать то, что он мне должен. Быть консильере означает, что никто не посмеет бросить мне вызов, а это иногда может надоесть.

Со вздохом поражения Десмонд неохотно отдает деньги, которые он положил в карман, вместо того, чтобы заплатить своим защитникам, как следовало бы.

Озорная улыбка тронула уголки моих губ, пока я его заманивал. — Я обязательно доложу мистеру Тайеру о том, насколько хорошо ты обещаешь себя вести с этого момента, хорошо? — я насмехаюсь, наслаждаясь властью, которую имею над ним. — Тебе бы не хотелось, чтобы в следующий раз постучался Гавриил, верно?

Взволнованный, он заикается в ответ. — Я-я не хотел отставать. Это больше не повторится, — упоминание о Гаврииле, нашего безжалостного русского мучителя, достаточно, чтобы заставить даже самых непокорных из наших соратников подчиниться.

Осмелившись, я требую имя и адрес симпатичной девушки, которая привлекла мое внимание. По какой-то неизвестной причине я чувствую себя обязанным иметь эту информацию в своем распоряжении. Возможно, это просто любопытство, а может быть, часть меня имеет на нее коварные планы.

Он записывает ее данные на клочке бумаги и передает его. Я беру его, сминаю и, не задумываясь, засовываю в карман. Я знаю, что забуду о ней, как только выйду отсюда, так же, как несомненно постираю куртку и испорчу бумагу. В течение трех секунд, которые я держу бумагу между пальцами, я не могу не представить все возможности, которые открываются, когда информация об этой девушке оказывается в моем распоряжении.

Глава вторая

Жасмин

Пульсирующий ритм музыки соответствует неловким движениям моего тела, когда я кружусь и кружусь на сцене. Эта песня является финалом моего часового выступления, поэтому я позволяю себе потеряться в вихре, пока у меня не закружится голова от волнения. Пот выступает у меня на лбу и стекает по коже, я игнорирую это, вместо этого сосредотачиваясь на приливе адреналина, протекающем через меня. Я люблю танцевать. Меня не волнует, хорошо я выгляжу или нет, я просто хочу свободы передвижения.

Я делаю это ради острых ощущений, а не для того, чтобы десятки глаз жадно следили за каждым моим движением. Они могут видеть полуобнаженное тело, но не видят страсти и самоотверженности, стоящих за каждым движением. Когда мой мир перестает вращаться, и я задыхаюсь под ярким светом прожекторов, звуки аплодисментов и аплодисментов согревают мою полумертвую душу.

Среди аплодисментов есть и пьяные мужчины, кричащие мне, чтобы я «сняла это». Я одета в откровенное бикини только для того, чтобы скрыть самое необходимое, не оставляя ничего для воображения этих развратных игроков. Мне платят только за то, чтобы я танцевала; ничто на этой земле не могло убедить меня позволить мужчине прикоснуться ко мне здесь. Я содрогаюсь, просто думая об этом. Я не берегу себя для кого-то богатого и очаровательного или безумно влюбленного в меня, просто для того, кто не сделал того же с остальными девушками здесь.

Ближе к полуночи я иду босиком в бикини в гримерку. Возможно, я талантлива во многих отношениях, но танцы на каблуках не входят в их число. На самом деле, я едва могу ходить в них и не упасть. Раздевалка — долгожданная передышка от клубного хаоса; закрывающаяся дверь заглушает оглушительный ритм ночи и невыносимый запах несвежего пива. Торопливо накинув спортивные штаны и толстовку, я пытаюсь убежать прежде, чем меня кто-нибудь заметит.

Даже этого недостаточно, чтобы уклониться от Десмонда Грейвса. Владелец клуба придерживается строгой политики «не прикасаться к товарам» по отношению к своим клиентам, но он, похоже, считает, что это же правило не распространяется на него, когда дело касается его сотрудниц. От его жирных волос и сильного одеколона у меня мурашки по коже; я подавляю дрожь, когда он смотрит на меня своими глазами-бусинками.

Если бы он только сосредоточился на управлении клубом, а не нападал на танцоров, возможно, ему не пришлось бы прибегать к подлой тактике, чтобы заработать дополнительные деньги. Немного личной гигиены тоже не помешает.

Если бы он мог быть кем-то другим, это было бы идеально. Выше, стройнее, крепче, богаче. Я женщина с взыскательным вкусом и высокими стандартами, но когда все, что я значу в жизни, — это второсортная танцовщица в дайв-баре, мне нечего предложить мужчине, который соответствует моим ожиданиям.

— Куда ты спешишь, куколка? — он приближается, словно лицемер вот-вот вырвется из своего выпирающего пивного живота. Возможно, он думает, что он очарователен, но я могу только надеяться на вариант с лицехватом, когда он нависает надо мной. — Ты хорошо справилась сегодня вечером.

— Спасибо, Дес-Грей.

Ага. Придурок с прозвищем "придурок". Несмотря на его дерзость и грубый юмор, в нем есть что-то почти милое, когда он катит мне пачку денег.

— Давай выпьем, Джей-Ми, — его слова невнятны, а изо рта пахнет дешевым виски.

Я выдавливаю улыбку и смеюсь над шуткой, которую не понимаю — что-то о том, что мы с Джей-Ми танцуем, как Человек-Паук. Я знаю, что не стоит пытаться его понять.

— Извини, уже поздно, и мама не закроет дверь, пока я не вернусь, — по правде говоря, я живу одна, хотя не помешает заставить людей думать, что кто-то будет скучать по мне, если я не вернусь домой.

— К чему спешка, принцесса? Ты никогда не позволяешь мне узнать тебя получше, — его пристальный взгляд заставляет меня чувствовать себя уязвимой, и я стараюсь этого не показывать. — Почему ты прячешь всю свою кожу под этими мешковатыми вещами? — он пренебрежительно указывает на мою одежду.

— Потому что мне приходится каждую ночь прокрадываться мимо матери, чтобы она не знала, что я делаю, — бормочу я сквозь стиснутые зубы. — Она все еще