Аристократ - Пенелопа Уорд Страница 2

Ближе к вечеру раздался звонок в дверь, и я услышала шаги миссис Анджелини, которая пошла открывать. После того как дверь закрылась, она позвала меня с нижней площадки лестницы.

— Фелисити, спустись-ка сюда. Тебе доставка.

Доставка мне? Я спрыгнула с кровати и побежала вниз по ступенькам. Миссис Анджелини держала в руках букет ярко-желтых цветов. Нарциссы?

— От кого они? — спросила я.

— Не знаю. Но здесь есть открытка.

Я взяла у нее цветы и отнесла на кухонную стойку. Сердце ушло в пятки, когда я прочитала то, что было написано на открытке:

Дорогая рыжая девушка с другого берега залива,

Мы подумали, что это прекрасный способ поблагодарить тебя за то, что ты наша соседка. Это цветок, известный как нарцисс сорта «Подглядывающий Том». Нужно ли говорить что-то еще? Наслаждайся букетом.

Твои любящие соседи, Зиг и Лео.

Ад.

Ад наступил в тот момент, когда через несколько дней я вошла в продуктовый магазин и чуть не врезалась в него.

— Это ты. — Он взял в руки длинный, похожий на фаллос, багет и потряс им. — Напоминает что-то?

Мое лицо запылало.

— Очень смешно.

— Я не видел тебя последние пару дней. Мы тебя напугали?

Это был не парень из душа, а тот, кто поймал меня за подглядыванием. У него присутствовал сильный британский акцент. Мужчина был очень высоким, с темными волосами.

— У меня были дела.

— На улице слишком жарко для тебя, да?

— Послушай, я не собиралась пялиться на то, что я увидела. Этим летом я увлеклась… наблюдением за птицами. Потом в один прекрасный день появились вы двое, и я…

— Эй, эй, эй… — Второй парень появился рядом со своим соседом по дому. — Я прошу прощения за все, что он мог тебе сейчас наговорить. Будь уверена, это все чушь собачья. Он просто дурачился. — У этого парня тоже был сильный британский акцент. — Я не думаю, что мы познакомились должным образом.

— Хотя вы именно так и познакомились… — проворчал его друг.

— Заткнись, Зигмунд.

Итак, засранец — это Зиг или Зигмунд. Тогда тот, кто был голым, должно быть, Лео. Они оба были высокими и симпатичными, но Лео, с его точеными чертами лица, блестящими волосами и поразительными глазами, был на другом уровне — настоящий Адонис, пугающе великолепный.

Зигмунд пожал плечами.

— Конечно, она понимает, что я просто шучу.

— Но ты не знаешь, когда остановиться. Это всегда было твоей проблемой. Разве ты не видишь, как она покраснела? Ты ее смущаешь.

Ух… насколько сильно покраснело мое лицо? Это было унизительно. Я не могла контролировать это. В конце концов, я была рыжеволосой со светлой кожей, усыпанной веснушками. Всякий раз, когда я смущалась, я становилась красной с головы до пят…

Тон Лео смягчился.

— Я прошу прощения за его грубое поведение. — Он протянул руку. — Я — Лео Ковингтон.

Я пожала ее, наслаждаясь теплом его кожи.

— Фелисити Данливи.

Второй парень тоже протянул руку.

— Зигмунд Бенедиктус. Но, пожалуйста, зови меня Зиг.

Бенедиктус?

Член1.

Как точно.

Подходит.

— Приятно познакомиться, — ответила я.

— И с тобой, Веснушка.

Веснушка? Неужели он не мог придумать более оригинальное прозвище? Я стеснялась своих веснушек и обычно была готова убить любого, кто упоминал о них.

— Ты бы не мог не называть меня так?

— Ты предпочитаешь другое прозвище? — спросил Зиг. — Может, подглядывающий Том?

Лео скрипнул зубами.

— Хватит. Серьезно.

— Ладно. Я буду вести себя хорошо. Пойду поищу тапенаду2 для этого хлеба. Он подмигнул. — Скоро вернусь.

Когда он ушел, я почувствовала облегчение.

— Я… действительно прошу прощения за него, — сказал Лео.

— Ну, учитывая, как ты узнал о моем существовании, насмешки вполне оправданы. Мне не следовало шпионить.

— Не думаю, что ты ожидала увидеть меня, в чем мать родила. Это был первый раз в моей жизни. Конечно, я рассчитывал, что поблизости никого нет. Между прочим, у меня нет привычки принимать душ на виду у всех. В Англии у меня никогда не было летнего душа. Так что для меня это в новинку.

Лео был просто великолепен. Его волосы были светло-каштановыми с золотистым отливом. Прекрасное телосложение и полные губы, на которые трудно не смотреть. В его лице я бы не изменила ни одной черты. Его глаза были глубокого синего цвета. Они напомнили мне кусочек морского стекла, из которого я когда-то сделала ожерелье.

Я прочистила горло.

— Что привело вас в Наррагансетт?

— Я решил устроить себе полугодовой отпуск. Мне показалось, что это хорошее место, чтобы потеряться. Вообще-то, мы выбрали это место случайно, просто ткнули в карту. Мы с Зигмундом уже были в нескольких местах. Сначала была Калифорния, потом Нью-Йорк, а теперь Род-Айленд.

— Вы двое… вместе?

Он приподнял бровь.

— Что ты имеешь в виду под словом «вместе»? Мы живем вместе. Но если ты имеешь в виду романтические отношения, то нет. Что именно ты предположила?

— Я подумала, что ты, возможно, гей.

— Если бы я был геем, то выбрал бы гораздо лучшего мужчину, чем мой идиот-кузен. Что, ради всего святого, заставило тебя подумать, что мы геи?

— Не знаю. Два привлекательных мужчины… живут вместе в большом доме…

— Значит, если я живу с другим мужчиной, то я автоматически трахаюсь с ним?

— Ты прав. Это было поспешное предположение.

— Кстати, спасибо за комплимент.

Я только что сказала, что он привлекательный, не так ли? Внезапно почувствовав прилив жара, я посмотрела в сторону продуктового отдела.

— Ну, я, пожалуй, пойду…

— Прежде чем ты уйдешь, я хочу извиниться за цветы, которые он послал тебе вчера вечером. Я настоятельно просил его не делать этого. Не все способны оценить такое чувство юмора.

Я пожала плечами.

— Все в порядке. И они были красивыми. Сначала я смутилась, но потом посмеялась над всем этим. Миссис Анджелини, несомненно, получила удовольствие.

Он вопросительно посмотрел на меня.

— Миссис Анджелини?

Как мне объяснить, кто она такая, не вываливая на незнакомца всю историю своей жизни?

— Я живу с ней, — ответила я коротко.

— А. Соседка. Значит, она, должно быть, твоя любовница-лесбиянка. — Он приподнял бровь, и мне пришлось улыбнуться. — В любом случае, почему ты называешь ее миссис Анджелини? У нее нет имени?

— Ну, ей семьдесят. Это скорее из уважения. Я начала называть ее так много лет назад, и это прижилось. Она всегда просила меня называть ее по имени, но я привыкла называть ее миссис Анджелини.

— Понятно. — Его глаза на мгновение впились в мои. — Твоей соседке семьдесят. А сколько лет тебе, я могу узнать?

— Двадцать четыре. А тебе?

— Двадцать восемь, —