Водопад одержимости (ЛП) - Кингсли Клэр Страница 2

Один взгляд на полукруглую подъездную дорожку — и я уже не могла отделаться от мысли, что все это было большой ошибкой.

— Что скажешь, Макс?

Его лохматый хвост стучал по пассажирскому сидению, пока он смотрел в окно.

— Конечно, ты в восторге. Ты же собака. Все вокруг тебя радует.

Он продолжал вилять хвостом, а его язык высунулся изо рта.

Дом моего детства выглядел странно холодным в лучах июньского солнца. Он был величественным и внушительным, с каменным фасадом и высокими двойными дверями. Ландшафтный дизайн добавлял солидности: вдоль подъездной дорожки росли аккуратно подстриженные кустарники, а газон мог бы стать полем для гольфа.

Для моих родителей всегда было важно, чтобы во всем был порядок. Особенно снаружи.

— Вот мы и на месте.

Я свернула на подъездную дорожку и припарковалась, стараясь не обращать внимания на то, насколько это было похоже на провал.

Почти каждый сантиметр моей маленькой Honda Civic был забит вещами. Размещение вещей в пространстве — не совсем мой конек, поэтому я была впечатлена тем, что впихнула в нее все, чем владела.

Было странно осознавать, что все мое имущество поместилось в эту машину. Большая часть мебели, которую мы использовали, принадлежала моей последней соседке, а что касается остального, то я решила не перевозить все заново, а выбросить лишнее. Я начну все сначала, как только найду постоянное место жительства.

Скоро. Скоро я найду свое собственное жилье.

А пока мне нужно было смириться с тем, что есть.

Макс положил передние лапы на приборную панель, его тело практически вибрировало от возбуждения. Я понятия не имела, что это за порода, — спасатели в Бойсе тоже не знали, — но это были сорок пять фунтов коричнево-белой радости. Он был не самым умным, и, если бы кто-то попытался ограбить меня, он, скорее всего, не стал бы защищать меня, а перевернулся на спину и попросил погладить живот. Но Макс всегда вызывал у меня улыбку.

Я вышла из машины, и Макс последовал за мной, быстро сделав круг вокруг моих ног, прежде чем броситься к входной двери. Я вернулась в машину, чтобы поискать поводок. Моя мама не любила собак, и она взбесилась бы, если бы я отпустила его на свободу в первый же день.

— Я знаю, что тебе хочется побегать, но мы не можем этого сделать. — Я пристегнула поводок к его ошейнику. — Бабушке это не понравится.

Ей также не нравилось, что я называла ее бабушкой по отношению к собаке. Но я не виновата, что была единственным ребенком и что все ее надежды на внуков возлагались на меня. Это было серьезное давление.

Особенно если учесть, что я все еще была одинока.

Вздох.

Мое сердцебиение участилось, когда я потянулась к дверной ручке. Возвращение в Пайнкрест, маленький городок в Каскадных горах, где я выросла, не входило в мои планы. Совершенно точно. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Но вот я оказалась в машине, набитой вещами, и собиралась временно поселиться с мамой, чтобы я могла выйти на новую работу.

Возможно, это было огромной ошибкой. Устроиться здесь на работу. Переехать обратно. Это было похоже на возвращение домой с поджатым хвостом. Это провал.

Такое бывает, когда вас увольняют и вы несколько месяцев не можете найти другую работу. Ваши сбережения иссякают, и вы хватаетесь за возможность работать в газете маленького городка, даже если она находится в Тиликуме, в одном шаге от места, где вы выросли.

— Ну же. — Я не была уверена, говорю я с собой или с Максом. Да это и не имело значения. По сути, это было одно и то же. — Все будет хорошо.

Я открыла дверь, и меня окутал запах моего детства. Дом всегда пах кондиционером для белья с легкой примесью хлорки. Внутри все было так же величественно и официально, как и снаружи. Мраморные полы, стильная мебель, дорогие предметы искусства. Все было очень красиво, хотя я всегда чувствовала себя одетой не к месту, как будто обстановка требовала платья и каблуков, а не майки, шорт и сандалий.

Я внимательно осматривалась в поисках маминой кошки, Герцогини. Надеюсь, она учуяла Макса и осталась наверху. Макс и мухи не обидит, но его желание поиграть, вероятно, может не найти понимания у Герцогини.

В официальной гостиной справа на стене над газовым камином висел семейный портрет. Мы втроем одеты по высшему разряду: папа в костюме-тройке, а мы с мамой в черных вечерних платьях. Я всегда считала, что это выглядит консервативно, но мама называла это элегантным.

Странно видеть, как папа улыбается мне с портрета, зная, что он уже никогда не войдет в эту дверь после работы, приветствуя нас громогласным голосом. Прошло уже больше двух лет, как его не стало, но до сих пор легко забыть, что его нет.

— Мама? — позвала я, удерживая Макса рядом с собой, несмотря на его явное желание броситься в дом и исследовать его. — Я здесь.

— Одри. — Она появилась на верхней площадке лестницы, словно позируя для журнала, одетая в бежевую блузку и брюки цвета загара. — Я так рада тебя видеть!

Я не похожа на свою мать. Она была высокой и худой, с голубыми глазами и короткими серебристо-русыми волосами, в то время как я унаследовала смуглые черты отца: густые каштановые волосы и карие глаза. Несмотря на мои детские мечты быть выше мамы, мой рост не превышал пяти футов четырех дюймов1, и к пятнадцати годам я стала слишком фигуристой, чтобы одалживать у нее одежду.

— Привет, мам.

Она перевела взгляд на Макса, и я не пропустила микровыражение недовольства, промелькнувшее на ее лице.

— Он на поводке. Я не позволю ему прыгнуть на тебя или что-то в этом роде.

Макс застучал хвостом по мраморному полу, когда она приблизилась. Он перевернулся на спину и поднял лапы вверх, надеясь, что ему погладят живот.

— Я вижу, что у тебя все еще есть собака.

— Макс очень дружелюбный. Он хочет, чтобы ты его погладила.

Она снова посмотрела на него. — Может быть, позже. Как доехали?

— Это было долго. — Я пожала плечами. — Но хорошо. Никаких пробок или других проблем.

— Ну не стой здесь в холле. Она жестом указала в сторону кухни. — Заходи.

Глаза отца, казалось, следили за мной, пока я проходила мимо. Жутковато.

Я прошла на кухню, удерживая Макса рядом. Мне нужно было вывести его на прогулку, чтобы позволить ему сбросить энергию. Бедный пес слишком долго просидел в машине.

Кухня была массивной, с огромным островом, мраморными столешницами и шкафами из светлого дерева. Над островом висел кованый светильник с цветочным абажуром из матового стекла и виноградными лозами, переплетающимися до высокого потолка. Все было оформлено в стиле винодельни, вплоть до большой стеклянной банки, стоявшей в углу, которая наполовину заполнена винными пробками.

— Чаю? — спросила мама.

— Было бы здорово, спасибо.

Я провела Макса по кухне, давая ему возможность все обнюхать. Он остановился, чтобы лизнуть пятно на кафельном полу, а через несколько шагов обнаружил переход к ковру в гостиной чрезвычайно интересным. Вероятно, он почувствовал запах маминой кошки.

В гостиной располагался камин, с установленным над ним телевизором с плоским экраном и секционный диван, заваленный яркими подушками разных оттенков бежевого и светло-голубого. Не похоже, что комната часто использовалась. Мама никогда не была любительницей смотреть телевизор или кино. Вероятно, она заходила туда только для того, чтобы протереть пыль с фотографий и безделушек на камине и полках.

А еще там была стена Одри. Моя стена.

Я окончила школу более десяти лет назад, но она все еще была там. Целая стена моих достижений.

Я придвинулась ближе, пока Макс продолжал принюхиваться. В центре висела одна из моих выпускных фотографий. Я понятия не имела, что тогда происходило с моими волосами: зигзагообразная прическа и всклокоченные концы. Вокруг фотографий висели награды, которые я получила: от сертификата лучшей ученицы года в шестом классе и грамот за участие в соревнованиях по чирлидингу и легкой атлетике, до плакетки с титулом младшей мисс Пайнкреста.