Не Барби для босса (СИ) - Аня Истомина Страница 19

Глава 21. Роман

Вот оно любопытство! Люба, отталкивая меня, бросается к двери. И эта женщина будет мне твердить о том, что не в курсе последних событий?

Когда дверь открывается, истерические визги доносятся громче.

Бросаюсь на звук, потому что чуйка подсказывает, что там замешана моя Барби. А вдруг Ирка решила сорвать злость на ней?!

Толкаясь, вываливаемся с Любкой на лестницу и я замираю от неожиданности.

— Женя, — выдыхаю, теряя дар речи, потому что моя кукла тащит за волосы непутевую кладовщицу. Та держится за хвост и орет дурниной, царапая ногтями Жене руки.

Но мой хрупкий терминатор будто не чувствует боли и целеустремленно двигается вперед.

— Щас ты всем расскажешь, кто у нас шалава, — рычит Смирнова, не замечая нас. — Щас ты и про подсобку расскажешь, и про то, кто каким местом премии зарабатывает!

— Женя! — зову громче, бросаясь к ней. Она оборачивается и останавливается, но черную гриву Ирки из кулака не выпускает. Та стонет.

— Женя, ты что творишь? — ошарашенно смотрю на мою девочку.

Злая, раскрасневшаяся и взлохмаченная, она тяжело дышит и сверлит меня тяжелым взглядом, но ничего не отвечает.

— Отпусти ее. — смотрю в темные от ярости глаза и чувствую, как сердце набирает обороты. — И пошли в кабинет, поговорим. Ты что, мужик — кулаками проблемы решать?

— Никуда я с вами не пойду, — выдыхает Женя и резко отпускает хвост Ирки, отчего та по инерции трескается головой об ступеньку и матерится. Мне к груди тут же припечатывается лист А4, который я даже и не заметил во второй руке. — Забирайте свою мымру, раз она так вам нужна.

Смирнова делает попытку сбежать, но я ловко перехватываю ее за руку и дергаю на себя. Ныряю ей под мышку и взваливаю на плечо. Женя тут же начинает по-девчачьи молотить меня по спине. С силой хлопаю ей по заднице, чтобы успокоилась. Взвизгивает.

— Люба, Иру — расчесать, отправить на рабочее место. Если на этом пиздец не закончится, переувольняю к херам всех баб. Будете дома с соседками сплетни обсуждать.

Люба послушно кивает и бросается к кладовщице, а я разворачиваюсь и несу Женьку в кабинет. Она молчит и шмыгает носом всю дорогу.

По пути читаю бумагу, что она мне вручила. Заявление об увольнении. Еще и в делопроизводстве успела зарегистрировать. Тамара Сергеевна с меня три шкуры снимет, если я ей его с резолюцией не верну.

Как только захожу в свой кабинет, сразу закрываю дверь на ключ, сажусь в рабочее кресло, а терминатора Евгению сажаю на стол напротив себя. Пододвигаюсь ближе, оказываясь между ее ног и достаю из кармана сигареты.

Прикуриваю, наблюдая за Женей. Она не плачет, но то и дело шмыгает носом, будто вот-вот готова разреветься. А еще мелко дрожит.

Сворачиваю из ее заявления рулек и отдаю ей в руки. Затем пихаю в зубы свою сигарету.

— Кури, — рычу и наклоняюсь к нижнему ящику.

Достаю из него два стакана и бутылку коньяка. Плескаю в каждый на несколько глотков и, забрав у Женьки сигарету, вручаю ей стакан в трясущиеся пальцы.

Она залпом выпивает содержимое, клацая зубами об стекло.

— У меня ничего не было с этой дурой, — вздыхаю, пытаясь поймать хотя бы один короткий взгляд, но Женя упрямо смотрит мимо.

— Мне все равно! — обиженно вскрикивает она, наконец коротко взглянув на меня. — Она слухи по всему заводу распустила, что я с вами за… премию!

— Ммм, — усмехаюсь, — и видимо тоже захотела, раз пришла.

— Мне все равно, — повторяет Женя чуть тише и я вижу, как ее губы трясутся. — Вы свободный человек, имеете право делать, что хотите! Я не хочу про себя сплетен!

— А что тебя так сильно задело? — хмурюсь. — Может, боишься, что не коллеги, а твои мальчики узнают, что у тебя роман с директором?

— К-какие мальчики? — Женька тоже хмурится и серьезно смотрит на меня.

— Ну, не знаю, какие. — достаю из кармана телефон и нахожу фотку, показываю ей. — Тебе видней.

— Ах, она завистливая тварь! — подскакивает Смирнова, забывая о трясущихся пальцах и губах. — Надо было прям в кладовке придушить! Теперь свидетелей много!

— Женя, сиди. Там закрыто. — придерживаю ее за бедра, не давая подняться. — Так что, расскажешь, кто это?

— Так вы поэтому меня игнорили с вечера и смотрели, как на дерьмо собачье? — невесело усмехается Женя, а я молчу и жду, как она будет оправдываться. — Это любовники мои. Один по четным дням, другой по нечетным.

Зверею.

Она внезапно ногами отпихивает мое кресло и вскакивает на пол, отбегает от меня на пару шагов.

— Дайте ключ.

— Ну, что ты врешь-то, Смирнова? — вздыхаю и встаю, достаю связку ключей.

Иду с ней к двери, но поравнявшись с Женькой, ловлю ее в объятия. Подхватываю на руки.

— Я ревную, поняла?! — рявкаю так, что стекла трясутся.

Если еще кто-то не в курсе наших отношений, то скоро будет в курсе.

— И поэтому назло решили Ирку в кабинете трахнуть, — поджимает губы Женя. — Подсобки же мало было? Надо сменить обстановку!

— Господи, Смирнова, что ты несешь? Понаслушалась сплетен и туда же!

— Зато кабинет своими глазами видела! — шипит Женя и я замечаю, как с ее ресниц срываются первые злые слезинки. — Рассказывайте теперь, что вы не такой!

— А что мне рассказывать-то? — быстро иду к столу, сгребаю все с него в сторону и опрокидываю Смирнову на столешницу. — Я тебе сейчас докажу!

Глава 22. Роман

— Отпустите меня! — рычит Женька и взвизгивает, потому что я рывком стаскиваю с нее штаны.

— Кто эти двое парней? — хриплю, дёргая ремень так, что рвутся хлястики на брюках.

— Любовники! — не унимается моя тигрица и пытается оттолкнуть меня. — Помогите!

Склоняюсь и затыкаю ей рот поцелуем. Смирнова мычит и брыкается, но с каждой секундой тише, а потом и вовсе льнет к моей груди и жадно шарит пальцами по щеке, будто проверяет, реальный ли я.

Не сдерживаюсь больше. Подхватываю ее под ягодицы и сдвигаю чуть ближе к краю. Толкаюсь бедрами, врываясь в нее до упора.

Женя жмурится и скулит мне в губы, тут же сжимая мой член мышцами до искр из глаз. И я тоже непроизвольно стону.

Отстраняюсь и разгоняюсь до максимума. Больно впечатываюсь бедрами в ребро столешницы. Врезаюсь так, что тяжёлый, дубовый стол трясется при каждом толчке.

Женя вскрикивает все громче, мечется в бреду, скидывая на пол то, что осталось на столе. Забываясь, громко стонет. Закатывая глаза,