Разреши любить (СИ) - Джейн Анна Страница 18

Стас долго рассказывал мне какие-то факты о жизни той, роль которой я должна была играть. Где училась, чем занималась, что делала. Как я должна себя вести и что говорить этому неведомому Вальзеру. Я слушала его, послушно повторяла, когда он заставлял, но думала про себя - разве получится? Разве я смогу стать другим человеком?

Оказалось, что да. Ради мамы.

Этим вечером мне покрасили волосы в темный цвет. Ночью приехал какой-то парень, который оказался тату-мастером. Он набивал на моей шее татуировку, и я с ужасом поняла потом, что это была татуировка змеи - прямо под правым ухом.

Я медленно превращалась во Владиславу. И у меня не было пути назад.

Глава 16. Мой новый отец.

Он пришел за мной следующим утром. Мой новый отец. Новое чудовище, которое вернулось на место старого. Почему-то на ум пришел Кронос - титан из древнегреческой мифологии, что пожирал своих детей. И сидя на своей кровати, я вдруг подумала - может быть, и мне суждено умереть от рук того, кто будет называться моим отцом?

Я знала, что монстры всегда прячутся под личинами людей, и знала, что мой новый папочка, как и старый, будет выглядеть нормально. Как обычный человек. Быть как все - привилегия монстров, их дар, их талант. И когда мой новый отец вошел в палату, поняла, что не ошиблась.

Вальзер был обычным. Ничем не выдающимся. Среднего роста, среднего телосложения, с незапоминающимся лицом - такой пройдет в толпе и не заметишь. Коротко стриженный, с залысинами, опрятный. Одетый в хорошо выглаженные брюки, светлую рубашку с длинными рукавами и ботинки - несколько старомодно, но аккуратно. На его плечи был накинут медицинский халат. На запястье я разглядела дорогие часы, а на пальцах - темно-синие наколки. Кажется, такие делают в тюрьме.

Он молчал и смотрел на меня в упор, без радости и улыбки, будто и не был отцом, который много лет не видел свою дочь. Его взгляд был

таким тяжелым, что я не выдержала и опустила

глаза, комкая на коленях ткань пижамы. От этого пронзительного взгляда мне стало страшно. А вдруг этому человеку известна правда? Он знает, что я не его родная дочь, а поддельная. И знает, что настоящая Владислава умерла... Сейчас он что-нибудь сделает - сначала со мной, потом с проклятым Стасом, а потом, может быть, доберется до мамы... Не зря Стас так сильно боится его.

Мужчина шагнул ко мне, и я сжалась от страха, ожидая, что он ударит меня, но... Вместо этого он вдруг опустился передо мной на одно колено и взял за руку - его ладонь была твердой и грубой.

- Прости, дочка.

Это были первые слова, которые я услышала от этого человека. И они ввергли меня в ступор. Я просто молчала и с ужасом смотрела на него, чувствуя, как дрожь охватывает руки и плечи.

- Прости, - повторил мужчина. - Виноват перед тобой. Перед матерью. Оставил вас. Молодой был, горячий. Не до семьи было. Хотел жить по понятиям. Жил. И хорошее делал, и плохое. А на старости лет в голове многое поменялось. Решил найти вас с матерью. Попросить прощения. Помочь.

Он встал и сел рядом со мной, не отпуская мою руку. Странно, но в его голосе появилась едва уловимая тоска:

- Знаю, дочка, у тебя жизнь несладкой была. Когда меня на зону отправили, вам с матерью пришлось бежать. Пока я сидел, ты в детском доме была. Я же сам там несколько лет провел, когда мать родительских прав лишили. Дрянное место.

Я сглотнула. А мужчина продолжал:

- Долго думал и решил найти вас. У меня детей-то кроме тебя нет. И не будет уже. Ты у меня единственная дочка.

«Дочка». Это слово резало слух. Оно пугало больше, чем могли бы напугать крики ярости. Потому что именно это простое слово подчеркивало безысходность моего положения. Я больше не я. Я - дочь Вальзера. Человек-функция. Заложница.

- Я не каяться пришел - это уж твое дело, прощать меня или нет. Я помочь пришел. Не хочу, чтобы ты по моим стопам пошла. Или по стопам матери - знаю, что с ней и где она. Хочу из тебя достойного человека сделать. Я тебе все дам, Влада. Все, что хочешь. Денег у меня много - нам с тобой на сто лет вперед хватит. Так что не убегай больше, не обижу. Слово даю. Я и на мать твою руку ни разу не поднимал. Не обижал. Бабла отваливал. Гулял, да, дело молодое. Но любил ее. Все ждал, когда она на свиданку ко мне приедет, думал, кинула. Потом уже узнал, что сбежали вы.

Он тяжело вздохнул, будто вспомнив что-то, а я все так же молчала - не знала, что сказать, и продолжала дрожать от страха. Чувствуя это, Вальзер неловко похлопал меня по плечу. Какое-то время мы просто сидели на кровати, и в ушах звенела пронзительная тишина. За окном было темно - небо насупилось свинцовыми тучами, отчего казалось, что на улице не утро, а вечер. Ты хоть слово скажи.

- Я не знаю, что говорить, - прошептала я едва слышно.

- Ты хоть рада? Не отвечай, раз убегала, значит, не рада, - сам себе ответил Вальзер и усмехнулся. - Не убегай больше. С собой тебя заберу. Все дам, всем обеспечу. У меня кроме тебя родни больше нет. Все померли. И пацаны мои полегли давно - в живых только пронырливая дрянь вроде Стасика осталась. А одному плохо. Человек - животное социальное. Чувствуешь-то себя как? - спросил он без перехода.

- Н-нормально, - с трудом отозвалась я.

- Говорят, лицо себе повредила, руку. Не убегай, глупая, - повторил Вальзер и встал. - Тебя с собой заберу. У меня дом загородный шикарный, квартиры, тачки - все твое будет. Любые шмотки куплю, любую косметику, любые телефоны. Да все, что захочешь. Будешь жить, как в сказке. А ты в детстве такой была, - вдруг сказал он, изучая меня.

- Какой?

-Молчаливой. Сидела все в углу да молчала. Глазастая такая была. А когда я к тебе подходил, плакать начинала. Ты как будто поменялась, а как будто вроде и та соплюха. Выросла. - На его лице промелькнуло подобие улыбки.

Когда мой новый отец ушел, я несколько минут сидела в ступоре. А потом легла на кровать и зарыдала. Впрочем, меня быстро успокоили - очередным уколом.

Когда я проснулась, было уже темно, и рядом со мной сидела чья-то фигура. Я не сразу поняла, что это Стас, устроившийся на стуле с каким-то журнальчиком в руке. Увидев, что я пришла в себя, он заулыбался.

- Очнулась, спящая красавица? Ну давай, рассказывай, как прошло? Как тебе новый папочка? Впечатлил?

- Впечатлил, - ответила я тихо. Горло было пересохшее.

- Мы уже разговор с ним имели. Понравилась ты папаше. Говорит, молчаливая, стеснительная. Думал, ты дикарка, а нет - нормальная.

Стас был довольным. Аж лоснился от счастья.

- Он хочет забрать меня, - прошептала я.

- Все правильно. Поедешь с ним и будешь играть роль его дочурки, - закивал этот подонок. - Если хочешь мне возразить, я на всякий случай напомню про твою маму. Она у меня. Но раз ты хорошо себя вела, я начну лечение. Дорогое лечение, но раз ты помогаешь мне, я буду помогать тебе. Баш на баш. Справедливо, да?

Этот урод и слово «справедливость» были совершенно несовместимы, но я промолчала. Сил на то, чтобы спорить с ним, не было.

- Отправишься с Вальзером, и чем ближе ты к нему будешь, тем ближе к нему буду я, - сказал загадочную фразу Стас.

- Вы не боитесь? - спросила я.

- Чего?

- Что он узнает правду.

Стас некоторым

- Это ты бойся, лапа. Если Вальзер правду узнает, тебя первую порешает. Теперь ты в игре. Хода назад нет. Да и не позволю я тебе назад пойти. Тебя похоронили, так и ты сама себя похорони.

Перед глазами появилось то самое фото с нашими могилами, которое Стас показывал мне. Стало жутко. Но все, что мне оставалось - действительно себя похоронить. Навсегда.

На следующий день меня выписывали - с предписанием, что еще несколько раз мне придется приехать в клинику. У меня не было вещей, но Стас привез мне рюкзак, который принадлежал Владе, и одежду: джинсы, футболку, куртку, белье. Все брендовое, дорогое. Перед тем, как покинуть клинику, меня напоследок отвели в смотровой кабинет, и когда закончили, я вдруг спросила: