Моя Гелла - Ксюша Левина Страница 18

Сегодня запах меда преследует особенно долго, а причина его сидит рядом. Напрочь простывший Сокол почему-то верит в силу чая с медом и третий раз за день берет его в кафетерии, раздражая при этом меня. Он прихлебывает чаек, шепотом жалуется на заложенный нос и матерится.

– Ты чего? – Сокол выгибает бровь, обращая внимание на мой взгляд, прикованный к его чаю.

– Просто не привык, что ты пьешь не пиво.

– Старею. – Олег подмигивает мне и устало проводит руками по лицу. Паршиво выглядит, и ему стоило бы пойти домой, но он утверждает, что там окончательно разболеется.

Соня говорит, что Олег пошел в магистратуру ради меня, что он мой последний и единственный друг, а я не спорю, но не понимаю, что изменится, если скажу, что так оно и есть. Пожалуй, я не умею благодарить людей, которые меня любят.

– Поработайте самостоятельно, я выйду, – говорит нам Маргарита Ивановна и уходит из аудитории.

Каждый из десяти студентов тут же утыкается в свой ноутбук и совершенно точно занимается не учебой.

У всех есть личные дела поинтереснее того, что ждет нас только через два года. Двое из нашей группы работают в той же онлайн-школе, что и я, они сразу заходят на сайт и проверяют расписание занятий. Лискина, сидящая перед преподавательским столом, открывает книгу и, закинув ноги на парту, начинает читать. Несколько человек встают и уходят, чтобы купить кофе, а мы с Соколовым сидим за последней партой, склонившись каждый над своим ноутбуком. У меня там очередные преимущества особенно роскошных русских быков, которые сделают из китайских телочек счастливых мамочек. У Олега инструкция и гарантийный талон к мексиканскому сварочному аппарату.

Ему осточертело работать, и он давно порывается уйти домой, но прекрасно знает, что там точно не станет доделывать последние страницы.

– Как успехи? – бормочет Олег.

– Тебе зачитать? – Прекращаю печатать и тру глаза. Ночь выдалась бессонной, но я не сказал бы, что когда-либо спал хорошо, так что ставлю нынешней бессоннице семь из десяти, могла бы постараться получше.

Утром понял, что мне мешала опять не спящая Соня, которая читала фанфики по Питеру Пэну до пяти утра и в восемь уже злобно взирала на меня из-за барной стойки, будто это я заставил ее всю ночь просидеть с телефоном в руках.

– Нет, благодарю. У меня к тебе вопрос.

– М?

– Почему вчера Соня подошла и спросила, где мы пропадаем по вечерам. Ты. Я. Влад.

– Надеюсь, мы пропадаем где-то по работе? – Равнодушие в моем голосе Олега не обманывает, я вижу это по его сжавшимся в кулаки пальцам.

– На какой работе могут пропадать три недоделанных переводчика вечерами? Помогать эскортницам брать с иностранцев тройную таксу? Даже представить не могу, что за дела у нас с вами такие?

Мы не смотрим друг на друга. Каждый сидит, уставившись в клавиатуру своего ноутбука, оба улыбаемся самыми нехорошими улыбками.

– Как зовут твою работу?

– Ты общаешься с Соней? А говорил, что переболел и она тебе не нравится. – И скорее всего так оно и есть, но мне нечего больше предъявить.

Олег был безответно влюблен в мою сестру пару лет, когда ей только-только исполнилось восемнадцать. Соколов кивает, и мы продолжаем печатать про быков и сварочные аппараты с удвоенной силой. Пожалуй, нас ждет великое переводческое будущее, если мы будем почаще друг друга злить.

– И я просто вечерами работаю, тебе бы тоже не мешало.

Я знаю, что прямо сейчас Олег в стадии принятия того факта, что ему платят гроши, а он хочет свое дело и много денег. Отец в его годы уже бизнес имел, это определенно повод задуматься. Любое упоминание работы, от которой он упорно отлынивает, нагоняет на Сокола тоску и агрессивное настроение, вот такой он чудак. Нет денег – плохо. Есть работа – тоже плохо. И то, что одно зависит от другого, он принимать пока отказывается. Работа мешает ему строить планы на работу получше.

Проходит не больше пяти минут, когда Сокол снова отрывается от экрана ноутбука, делает глоток чая и, откинув с лица отросшие волосы, обращается ко мне:

– И все-таки где ты пропадаешь? Нам волноваться?

– Вам – это кому? Тебе и Соне или тебе и Владу?

Влад – наш друг еще со времен школы, так и не нашедший в себе желания пойти в магистратуру вместе с нами. А потом он переехал в другой город и совсем пропал, общий чат на троих сдох, общение свелось к минимуму, а полгода назад наш друг вернулся в город с невестой и превратился в семьянина. Олег – единственный, с кем я прохожу этот путь от детского сада и до сих пор. Он пришел в мою палату, где я лежал после аварии, сел на стул и ждал, подбирая слова. Его речь была короткой и очень содержательной: «Ты пойдешь со мной дальше. Еще три года института. Я надеюсь, что мы оба повзрослеем, иначе это плохо закончится. Договорились?»

Я не знал, чем поможет нам магистратура, но согласился. А теперь мне это стало интереснее, чем ему. Он явно жалеет, что совершил тогда такой серьезный шаг. И думает, что, если бы открыл на маркетплейсе магазин с брелоками по вселенной Гарри Поттера, уже был бы миллионером.

– Нам с Соней. Стоит волноваться? Если ты не можешь рассказать, не значит ли это, что там что-то… опасное?

– Нет, не значит. Я хожу в старый концертный зал и провожу там время с девчонкой, которая играет на древнем рояле и поет романсы. Еще она заставляет меня танцевать вальс и периодически чинит старинный проигрыватель. Без особого успеха.

– Ясно, не хочешь – не говори.

– А что, если это правда?

– То, скорее всего, ты сошел с ума и тебе все это привиделось. Мы любим тебя, как бы сопливо это ни звучало. Но то, что ты описываешь, – какая-то чушь.

«Слышала, Гелла? Ты чушь».

* * *

– Я говорю по-английски – ты отвечаешь по-русски. Очень простая задача, проще некуда.

– А… э-э, мне кажется, я не справлюсь.

– Мне кажется, что тебе много кажется. Ты должна это уметь.

– Да, я просто…

– Как ты поступила?

– Ну не знаю… готовилась, зубрила и все такое. Я вообще думала, что я оч круто знаю английский, ну знаешь, у меня была пятерка и все такое. Ну типа. Я была лучшая в классе. А тут просто вау, я пришла такая на первую пару, и там просто все болтают капец.

– Тебе бы и