Мистер Январь (ЛП) - Гудин Николь С. Страница 18

— Ты сказала ему, Ди? Потому что, возможно, пришло время сделать это.

По позвоночнику медленно скользит лед, словно кто-то взял кубик льда и провел им по всей длине моей спины.

Я не сказала ему.

— Я не знаю, как, — шепчу я.

Она понимающе кивает:

— Когда придет время, ты почувствуешь как.

— Он будет так зол.

— Нет, у него будет разбито сердце, — настаивает она.

— Я не уверена, что это лучше.

Я чувствую, как бледнеет мое лицо при одной только мысли об этом разговоре. Мне физически плохо.

— Если ты справишься с мыслью о его сроке в тюрьме, думаю, он сможет справиться со всем, что ты ему скажешь.

Это то, что мы обещали друг другу все эти годы — он всегда говорил, что нет ничего, что мы не смогли бы преодолеть, если бы были вместе. Остается надеяться, что в чем-то он все-таки был прав.

— Я не знаю… — вздыхаю я.

— Я всегда права, помнишь? Просто впусти его. Попробуй, Ди, а обо всем остальном беспокойся, когда это произойдет, хорошо?

Мысль о том, чтобы ослабить бдительность и впустить Энди, кажется самой правильной в мире. Я хочу, чтобы у нас был шанс.

Я медленно встаю:

— Знаешь что? Думаю, мне пора.

Она улыбается мне:

— Думаю, это хорошая идея.

Внезапно я не могу выбраться оттуда достаточно быстро.

— Эй, Ди? — окликает она, и я останавливаюсь на месте и оборачиваюсь, чтобы услышать, что она хочет сказать.

— Я знаю, что не была его самой большой поклонницей последние несколько лет, но я просто хочу видеть тебя счастливой. Если Энди делает тебя счастливой, значит, ты должна быть с ним, независимо от того, что кто-то думает.

— Спасибо, Сара. — Я пытаюсь проглотить комок, образовавшийся в горле.

— И еще кое-что…, — быстро добавляет она, прежде чем у меня появится шанс снова сбежать. — Если он говорит, что не делал этого… я склонна ему поверить. Этот человек никогда не лжет.

Глава 17

Энди

— Я уже начал думать, что ты не вернешься домой, принцесса.

Она бросает на меня странный взгляд, закрывая за собой входную дверь. Оглядывает меня с ног до головы и удивленно поднимает брови:

— Ты полностью одет.

Я хихикаю:

— Да, вернул температуру в норму… Я чувствовал себя немного грязным после того, как твоя подружка раздевала меня глазами.

Ди не заходит в комнату, как я ожидал, а прислоняется спиной к закрытой двери и наблюдает за мной:

— Старая добрая Сара. — Она нервно хихикает.

Не знаю, что произошло во время их маленького кофейного свидания, но очевидно, что что-то изменилось. Дилан не выглядит такой же осторожной. Она боится, может быть, даже напугана, но в хорошем смысле — как будто собирается рискнуть. Очень надеюсь, что этот риск — это я.

— Как прошло утро? — аккуратно спрашиваю я.

На ее щеках появляется легкий розовый румянец, от которого мне хочется задать ей еще сотню вопросов, но я этого не делаю.

— Это было… хорошо… с глубокими смыслами… и озарениями…

Я ухмыляюсь:

— Прямо вот так?

— Да. — Она улыбается мне, и мое сердце стучит в груди. — Прямо вот так.

Сила этой улыбки никогда не ослабевала для меня. Она по-прежнему управляет мной так же, как и раньше. Я готов на все, лишь бы видеть одну из этих улыбок на ее милом личике каждый божий день.

— Вы говорите загадочно, юная леди. — Я скрещиваю руки на груди и с интересом наблюдаю за ней.

Я не знаю, о чем она сейчас думает, и неизвестность меня не только интригует, но и пугает.

— Какие у нас планы на сегодняшний день? — спрашивает она.

— Ты согласна провести со мной весь день?

Она жеманно кивает.

— Кто ты такая и какого хрена ты сделала с моей женой? — требую я с ухмылкой.

Она снова хихикает и проводит рукой по своим длинным рыжим волосам. Не отрицает, что является моей женой, более того, она вообще ничего не говорит. Просто стоит и смотрит на меня яркими, взволнованными глазами, и внезапно я не могу больше выносить пространство между нами.

Пересекаю комнату и прижимаюсь к ней всем телом, упираясь каждой рукой в дверь рядом с ее головой. Я окружаю ее, но она, кажется, совершенно спокойно воспринимает эту близость. Это уже не та Дилан, что была здесь три дня назад, это прежняя Дилан. Моя Дилан.

— Ты думала о том, что я сказал, — констатирую я.

— Да.

— Ты мне веришь? — Я рычу на нее, не понимая, насколько важен для меня ответ на этот вопрос, пока не произношу его вслух.

— Присяжные еще не определились, — шепчет она.

Я киваю головой в знак согласия. Это не «да», но и не «нет», а это уже охренительная победа в моей истории.

— Я собираюсь доказать тебе это, принцесса.

Она смотрит мне прямо в глаза и кивает головой:

— Хорошо.

Я чувствую, как мое сердце бьется о грудную клетку, когда она произносит это единственное слово. Это важный момент для нас. Она впускает меня.

— Да?

— Да.

Она медленно поднимает руки и прижимается к моему лицу.

— Я скучала по тебе, пока тебя не было, — она шепчет тихо-тихо.

Мне кажется, что я нахожусь во сне, что я проснусь в любую минуту и ничего этого на самом деле не будет. Не помню, чтобы я засыпал, пока ждал её, но всё это кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой.

— Я сплю? — спрашиваю я, когда она запускает ладони в мои волосы, а ее руки ложатся мне на плечи.

— Надеюсь, что нет. — Она хихикнула. — Я целый час ехала, пытаясь найти в себе смелость сказать тебе это, и мне очень не хочется делать это снова.

Я обхватываю ее за талию и притягиваю к себе так сильно, как только могу. Держать ее в руках — это так просто, но я не был уверен, что мне когда-нибудь представится такая возможность, поэтому я наслаждаюсь этим чувством — я утопаю в ней.

— Охренеть, как я скучал по тебе, Дилан.

— Ты мне говорил. — Она фыркает.

Я отстраняюсь, чтобы посмотреть на нее. Она плачет, и сердце замирает у меня в груди.

— Принцесса, что случилось?

Она качает головой и смахивает слезы, стекающие по лицу:

— Мне страшно, Энди.

— Чего боишься? — Я вытираю ее щеки насухо.

— Нас.

— Не стоит. Я не боюсь нас, — мягко говорю я ей.

— Нет? — Она смотрит на меня широкими, ранимыми глазами.

Это тот самый момент, когда я должен думать о том, что говорю, а не просто вываливать первый попавшийся бред, который проносится в моей тяжелой голове. Она жаждет мужчину, которого я держу под слоями эго и брони, и, если я хочу вернуть свою жену такой — в свои объятия и в свою жизнь, — мне придется чаще выпускать его на волю.

— Нет. — Я качаю головой. — Я боюсь только тебя, Дилан. Ты единственный человек, кто способен причинить мне боль.

— Я не хочу причинять тебе боль, — шепчет она. — Если я причиню тебе боль, мне тоже будет больно.

Оглядываюсь через плечо в сторону обеденного стола и, что еще важнее, стопки бумаг на нем.

— Я боюсь этих бумаг, — признаюсь я.

— Забудь пока о бумагах, — шепчет она.

— Да?

Я не могу остановить надежду, просачивающуюся в мой голос. Я знаю, что она пока не согласна на жизнь со мной, но она и не заставляет меня держать ручку в руке.

— Да. — Она кивает с застенчивой улыбкой.

Я хочу поцеловать ее так сильно, что мне становится больно, но я не хочу превращать этот момент в нечто только про секс. Я был настолько сосредоточен на том, что ее тело все еще хочет меня, что не задумывался о том, чего хочет ее разум. Секс — это самое простое. У нас с ней всегда так было. А вот со всей остальной ерундой между нами мне придется разбираться.

Я довольствуюсь тем, что нежно целую ее в лоб. Она вздыхает и прижимается лицом к моей груди.

— Ты показал мне кое-что вчера, а сегодня моя очередь? — спрашивает она после долгого молчания.

— Как захочешь, принцесса. Я пойду с тобой куда угодно.

***

— Я приходила сюда почти каждый день, — говорит она мне, с тоской глядя на горизонт. — Это было единственное место, где я могла сохранять спокойствие в течение долгого времени после того, как тебя не стало.