Безумный мафиози - Мила Финелли Страница 18

Он отпустил меня, и я услышала, как удаляются его ботинки. Я так долго сдерживала мочу, что потребовалось несколько секунд, чтобы уговорить мое тело пописать.

Когда я, наконец, сделала это, разрядка была подобна оргазму. Мои конечности затекли, а глаза слезились. Боже, я больше никогда не хотела пройти через это.

Мои ноги дрожали, когда я встала, чтобы вымыть руки. Когда они стали чистыми, я обхватила ладони, наполнила их водой из-под крана и выпила. Позади меня открылась дверь, и появился Энцо. Встретившись с его темным взглядом в зеркале, я ожидала увидеть, что он будет самодовольно улыбаться своей победе. Вместо этого он выглядел задумчивым, словно пытался заглянуть мне в голову.

Я проигнорировала его и проглотила еще несколько глотков воды.

— В этом нет необходимости, — сказал он. — У меня здесь есть еда и вода для тебя.

— Без сомнения, подмешаны наркотики.

— Я не накачиваю женщин наркотиками.

По какой-то причине я ему поверила. Я вытерла рот тыльной стороной ладони.

— Ты предпочитаешь игры разума.

Он трижды моргнул. Неужели я его удивила?

— Да, предпочитаю, — ответил он. — И ты поймешь, что я всегда выигрываю.

Только потому, что он никогда не играл против меня.

Я не была неопытной девственницей или застенчивой интроверткой. Я знала мужчин, знала, что им нравится, знала их слабости, когда дело касалось женщин. И при всем своем уме и силе Энцо Д'Агостино был всего лишь мужчиной.

Ему хотелось поиграть в игры? Прекрасно. Но мы будем играть по-моему.

— Повернись, — приказал он, доставая из кармана нейлоновую веревку. — Руки за спину.

Молча, я повиновалась и наблюдала в зеркало в ванной, как он приближается.

Так что я не пропустила, когда он медленным взглядом осмотрел мою задницу и ноги, прежде чем начал наматывать веревку на мои запястья. Ага. Всего лишь мужчина.

Я собиралась мучить его так, как он и не ожидал. Он пожалеет, что похитил меня, но будет слишком поздно. Его положение было настолько хуевым, что он даже еще не знал об этом.

Взяв мои связанные запястья, он повел меня в другую комнату. Там меня ждал единственный стул, а также стол с тарелками и бутылки с водой. Спасибо, господи. Он собирался позволить мне сесть и поесть.

Когда я начала опускаться на стул, он рывком поднял меня обратно.

— Это не для тебя. — Затем он сел и указал на пол возле своих ног.

— На колени.

Я едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. Очевидно, у Энцо был реальный перегиб с пленением. С того момента, как я проснулась в этом кошмаре, он угрожал мне тем, что я буду сидеть у его ног. Похоже, я собиралась воплотить его извращенные мечты в жизнь.

Однако он не знал, что девушка может быть вершиной снизу.

Держа его взгляд, я медленно опустилась на колени, моя грудь почти касалась его бедра. С руками, связанными за спиной, моя грудь была выставлена вперед, соски твердо выделялись на холодном воздухе. Он сидел очень спокойно, выражение его лица было нечитаемым. Только когда я подумала, что он не находит меня привлекательной, его взгляд переместился на мою грудь, и он тяжело сглотнул.

О, да. Это будет легко.

Положив салфетку на колени, он занялся нарезкой всего, что было на тарелке.

— Ты голодна?

Я уставилась на нож в его руке и подумала, как бы мне его украсть.

— Вроде того. Я больше хочу пить.

Он откусил от того, что казалось свиной отбивной с зеленью и нарезанными кубиками помидорами, мышцы его сильной челюсти работали, пока он жевал. Когда он закончил, он вытер рот, как будто у него было столько времени в мире.

— А как ты просишь то, что хочешь?

— Posso avere acqua per favore, signore — Можно мне воды, пожалуйста, сэр? — Мой голос был хриплой мольбой, интимной, подобной той, которую я использовала бы, чтобы попросить мужчину трахнуть меня сильнее.

Энцо замер. Я не могла понять, удивился ли он моему тону или тому, что я спросила по-итальянски. Но я достаточно часто обедала в Милане, чтобы знать, как просить о чем-то, хотя никогда не обращалась к официанту подобным образом.

После долгой паузы он достал бутылку воды, откупорил ее и повернулся ко мне, раздвинув ноги, чтобы обхватить меня своими бедрами. Одна рука скользнула под мой подбородок, чтобы удержать меня, а другая поднесла бутылку к моим губам.

— Пей, — приказал он, его пальцы властно вдавились в мою кожу.

Я очень хотела воды, но не пожалею ли я потом, что выпила ее?

— Ты позволишь мне снова пользоваться ванной?

— Это зависит от тебя, нет? Будешь ли ты хорошей маленькой зверушкой?

К черту. Я слишком хотела пить. Мои губы разошлись, и прохладная вода наполнила мой рот. Пока я пила, он все время смотрел на мои губы, и странное ощущение покалывания ползло по моей коже. Я ненавидела этого человека до глубины души, но то, как он смотрел на меня сейчас — с довольным восхищением, — заставляло мое сердце бешено колотиться.

Мне нужно взять себя в руки. Один день, и у меня уже назревает серьезный случай стокгольмского синдрома.

Он убрал бутылку, поставил ее на стол, затем достал столовое серебро, чтобы отрезать кусок свинины. Мышцы его предплечий смещались под рельефом выбеленной солнцем кожи и каштановых волос, руки были нежными, но умелыми.

Когда он был готов, он поднес вилку к моим губам.

— Открой, — прохрипел он, и я не растерялась, услышав его просьбу. Это было очень сексуально, как будто он вводил свой член мне в рот. Он хоть осознавал это?

Глупец.

Наклонившись вперед, я раздвинула губы и высунула язык, а затем стала ждать с закрытыми глазами. Он сунул вилку мне в рот, и я медленно сняла кусок мяса с зубцов, застонав так, словно это было лучшее, что я когда-либо пробовала в своей жизни, пока жевала. Это представление было достойно награды, привлекая внимание к моему языку и рту самыми развратными способами.

К сведению, я делала чертовски хороший минет, когда хотела, так что я надеялась, что Энцо сейчас переосмысливает все свои жизненные решения.

На всякий случай я проглотила мясо и облизала губы.

— Вкусно.

По его шее пробежал румянец, а грудь стала быстро подниматься и опускаться. В один миг он поставил меня на ноги и с тарелкой в руках повел обратно к клетке. Он втолкнул меня внутрь, и я споткнулась, мои руки все еще были за спиной.

— Эй!

Прежде чем я