Флоридский ветер перемен (СИ) - Гарм Лиза Страница 16

— Хорошо, — Мой собеседник кивает, поднимаясь с колен. — Мы разберемся. Сейчас пройдем с вами в допросную, там подробно все расскажите, а я запишу. Паспорт у вас с собой?

— Да, — На автомате прижимаю свой рюкзачок поближе к груди.

— Сделаю вам еще чаю и начнем.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Удивительно. Тайский представитель закона идет мне делать чай. Если написать об этом в моем блоге, то меня высмеют.

Мне кажется на нервной почве у меня начались глюки. Агрессивный парень сделал сбой в моем мозгу, я действительно сейчас плохо соображаю.

Должна признаться, меня до сих пор потряхивает. Сложно сказать, от чего именно. Слишком много стресса за столь короткий интервал времени. Сначала меня чуть не изнасиловали, а возможно и убили бы, потом я бежала как Сомалийский марафонец, а добил вспыльчивый парень, в глазах которого я увидела желание расправиться с мной. Либо последнее дорисовало мое воображение под натиском непривычных давящих эмоций чужого человека.

Встряхнула головой. Хотела откинуть мысли, но добилась только звездочек в глазах.

Коридор участка опустел, двери, ведущие к камерам, плотно закрылись. Оттуда доносятся обрывки фраз, но отсутствие четкости не позволяет уловить смысл слов.

Мой следователь, как я назвала его про себя, пришел спустя только двадцать минут. За это время я успела много чего надумать и изрядно уквадратить свою попу на неудобной деревянной лавке.

Он велел мне идти за ним и мы гуськом проследовали в соседний коридор, в конце которого спряталась небольшая комната, напичканная разной аппаратурой. Тусклый свет, серые стены, звенящая лампа, и запах залежалых бумаг. Мрачная картина, холодок в венах не заставил себя ждать.

Скриплю деревянным стулом по каменному полу, комфортом тут не пахнет.

Рядом со мной опускается горячая кружка и я припадаю к ней руками, пытаясь согреться:

— Спасибо, — Еле выдавливаю из себя.

Сейчас я понимаю на сколько все плохо. Я, приезжая из другой страны, стала свидетелем кровавой бойни таких же приезжих, объектом драки которой стала я, приезжая из другой страны. Я всем сердцем молилась, чтобы среди дерущихся не было граждан Таиланда. Иначе тут я надолго останусь. Вроде и пыталась помочь, но притом крупно попала.

Не могла я бросить человека. Что я чувствовала, если бы эти трое убили его там? Один из нападавших был не меньше моего заступника, ломанись они втроем — как ситуация могла развернуться?

Хотя судя по отсутствию ссадин на его лице, можно смело заявить, что жертвами были бы только нападавшие.

Нет, я правильно поступила. Я испугалась за него. Действительно испугалась.

А потом еще больше испугалась его самого. Такого презрения я никогда не встречала в своей жизни. За что он так ополчился на меня?

В этот момент я увидела себя со стороны и поняла, что начинаю проваливаться в состояние жертвы. А этот путь всегда ведет только в болото. Поэтому мысленно отругав себя за слабость, я вернулась в относительно-гармоничное состояние и смелее начала свои показания, отбрасывая мысли о буйном соседе через стенку.

Допрос длился около полутора часов, в течении которых моего следователя вызывали по рации дважды. В первый раз он оставил меня на десять минут, во второй на все тридцать. Неприятный червячок грыз мою броню спокойствия. Я опять начала нервничать.

Но наконец дверь открылась и представила передо мной насупившегося полисмена, хмурое лицо которого утяжеляло и без того сумрачную обстановку.

— И так, — Говорит он, присаживаясь напротив. — Вы хотите писать заявление на кого-либо из участников драки?

И не смотрит на меня, уткнулся в лист бумаги и ждет. Опять червячок закопошился.

— А надо? — Неуверенно спрашиваю.

По правде говоря, я бежала сюда с другой целью. У меня даже мысли не было в голове заявлять о попытке изнасилования или чего-то в этом духе. Я хотела спасти своего маньяка. Всё.

— Парни настаивают, что хотели просто познакомиться. Цели обижать вас не было. А человек, который вас защищал, признал, что всё неправильно понял. Минуту назад мне сообщили, что все участники драки согласны на мирное разрешение спора и претензий друг к другу не имеют. Так как нет обвинений, нет материального ущерба общественной собственности и других последствий, мы не имеем права их задерживать.

— Но есть я, — Прерываю следователя. И тут мне становиться всё понятным. Дело хотят замять. Но мешаю я.

— Да, — Таец стал темнее тучи. Что его беспокоит? Мое желание дать огласку делу? Он должен понимать, что мне тоже проблемы не нужны. Мне проще убраться из этого места, только не участвовать в судебных тяжбах. Это же затянется на долгие месяцы. Пусть идут с миром, а я забуду как страшный сон и двинусь дальше. Шляться по темноте в одиночестве теперь точно не буду. А в следующий раз, возвращаясь ночью, меня будет ждать такси. Отвезет прям до дома.

— Послушайте, — Отмирает полицейский и поднимает на меня потяжелевший взгляд. Видать, он расценил мое молчание, как борьбу с несправедливостью обстоятельств и самой собой. — Я вас понимаю, они заслужили наказание. Мы можем начать дело, но…

Мой следователь опускается чуть ниже, впиваясь глазами, и убавляет голос на пару тонов, что заставляет меня притянуться ближе и прислушиваться к его неидеальному английскому:

— Но идти против них будет сложно. Ваш защитник — не простой человек. А он очень заинтересован в ликвидации последствий их потасовки.

Я усмехнулась, но мне и не надо было ничего объяснять:

— Не волнуйтесь, — Легко отвечаю я, зная как работаю деньги во всех странах мира. — Мне и самой не нужны проблемы. Я хочу просто отдохнуть, как обычный турист, и спокойно вернуться домой.

Полисмен молчит, выискивая что-то на дне моих глаз, а я беспрепятственно разрешаю копаться там.

— Значит, претензий нет? — Да отстань ты уже от меня. Хотелось крикнуть, но вместо этого я устало выдыхаю и четко произношу свое слово “нет”.

— Хорошо, — И что он меня так испепеляет? Сказала же, что не заинтересована в разбирательствах. — Тогда вы свободны.

Да неужели, самой не вериться, что всё так закончилось. Я очень резво подрываюсь со стула. Усталость как рукой снимает, очень захотелось домой. Готова к новому забегу, только теперь до бунгало.

— Вас есть кому проводить до дома? — Спрашивает меня следователь, когда мы оказываемся у стола дежурного на выходе. Вокруг ни души, только с улицы долетают голоса оживленной беседы и суеты. Блики мигалок танцуют на стенах.

— Да, я уже написала другу, он ждет меня, — Нагло вру, не желая столкнуться с очередными желающими “просто со мной познакомиться”. Идти то одной. А на часах почти двенадцать ночи.

— Спасибо за чай, — Добавила напоследок, выдавив из себя улыбку.

— Постойте, — Окликнул меня дежурный у выхода. Началось. Что ещё? Я заторможенно разворачиваюсь, надеясь на отсутствие повода задержать меня тут ещё хотя бы на минуту. Чувствую, как сердце заводиться в ускоренном темпе.

Он что-то протягивает мне в руки, а я боюсь опустить взгляд:

— Передайте, пожалуйста, парню, который за вас заступился на пляже. Он оставил их в камере.

Звук моего облегченного выдоха скорее всего был слышен на острове Пхи-Пхи.

Я слабо улыбнулась, думая о том, как крепко буду спать сегодня, и осторожно вытащила из его пальцев наручные часы, не очень понимая, зачем вообще это делаю. Некому передать?

В ладонях оказывается черная махина, больше похожая на классику. Вверху красивым кудрявым шрифтом написан бренд Breguet. Если честно, то я не знаю такого бренда. Но выглядят качественно и серьезно.

Чего он сам не отдаст их? Не очень хочется встречаться с этим “милым” человеком еще раз. Несмотря на то, что спас.

Почти убегаю на улицу, чтобы у представителя порядка не было желания остановить меня ещё раз. Правую ладонь холодит тяжесть металла, спешу на улицу и успеваю рассматривать эти часы, чувствуя тонкий шлейф древесно-мускусного парфюма. Сейчас могу точно дать характеристику их хозяину. Он такой же холодный, стальной и дорогостоящий. Надеюсь, ему хорошо живется в его амплуа.