Прекрасная маленькая принцесса - Айви Торн Страница 16

Но я не могу остановить сильную дрожь, сотрясающую мое тело. Мне нужен мой брат.

Я нажимаю кнопку и подношу телефон к уху.

— Эй, Скаут, — тепло говорит Нико, называя меня моим детским прозвищем. Он раньше дразнил меня за то, что я девочка-скаут, и после многих лет насмешек прозвище прижилось.

Просто услышав это, я немного ослабляю напряжение в груди. Но когда я открываю рот, чтобы ответить, из меня вырывается еще один всхлип.

— Что случилось? — Требует Нико, его голос мгновенно становится глубоким и защитным.

— Я-я… — Я не могу вымолвить ни слова среди своих истерических рыданий.

— Где ты? Я иду за тобой, — авторитетно заявляет он.

— Б…Библиотека. — Заикаюсь я и пытаюсь дышать носом и выдыхать через губы. Все, что угодно, чтобы обрести хоть немного самообладания.

— Ты в опасности?

— Н…нет, — икаю я. — Больше нет. — Тем не менее, я оглядываюсь через плечо, просто чтобы убедиться, что он не задержался, чтобы понаблюдать за мной или вернуться с еще одной издевкой.

— Оставайся на месте. Я буду через десять минут.

Облегчение наполняет меня, когда я понимаю, что мне не придется рассказывать ему о случившемся по телефону. Если я сделаю это лично, у меня будет больше шансов справиться с гневом, который обязательно последует. Пока я жду его, я раздумываю, стоит ли ему вообще рассказывать. Но я не могу придумать ни одной правдоподобной причины, по которой я могу быть такой эмоциональной. Не говоря уже о том, что, кажется, половина колледжа присутствовала на этой ужасающей стычке. Даже если я не расскажу Нико, он наверняка узнает об этом. А если он услышит это от детей одного из его мужчин, это только разозлит его еще больше. Кроме того, мне нужно ему рассказать. Потому что я не знаю, что делать. Я не знаю, как двигаться дальше. Я никогда не чувствовала себя такой потерянной, такой одинокой, такой беспомощной в своей собственной жизни. Я думала, что могу выйти замуж за Петра, но эта мысль меня совершенно ужасает.

Мое тело может реагировать на его близость со странным энтузиазмом, но это не может быть здоровыми отношениями, когда я хочу его физически и знаю, насколько глубоко он меня ненавидит. Никакое физическое влечение не стоит жизни эмоционального насилия.

Поэтому мне нужно, чтобы Нико сказал мне, что делать.

Пока я жду его прибытия, я кладу книгу в сумку и выхожу из-за колонны, чтобы посидеть на ступеньках библиотеки. Солнце теплое и манящее, а легкий ветерок желанен. Я делаю все возможное, чтобы успокоить свое прерывистое дыхание и вытереть слезы. Я не хочу все еще плакать к тому времени, как придет мой брат.

— Сил? — Низкий, неуверенный голос почти не похож на голос Нико, настолько он пропитан беспокойством.

Я оборачиваюсь, чтобы оглянуться через плечо, и вижу, как он спускается по ступенькам с задней стороны библиотеки. Я изо всех сил стараюсь улыбнуться, хотя мой подбородок дрожит, и встаю.

— Спасибо, что пришел, — выдыхаю я, обнимая руками сильную, стройную талию брата и зарываясь лицом в его прекрасный итальянский костюм.

— Всегда, — обещает он, обнимая меня и окутывая меня безопасностью и теплом. — Давай отвезем тебя домой, — говорит он через мгновение.

Наклонившись, чтобы поднять мою сумку, он небрежно перекидывает ее через плечо и обнимает меня. Мы проделываем короткую прогулку до его машины, припаркованной незаконно на одной из служебных улиц кампуса, в тишине. Он бережно помогает мне сесть на пассажирское сиденье своего черного Мазерати и ставит мою сумку у моих ног, прежде чем закрыть дверь. Затем он обходит капот автомобиля и через несколько мгновений садится за руль.

— Кажется, ты немного успокоилась с тех пор, как позвонила, — осторожно замечает он.

Машина урчит, оживая, и через мгновение мы выезжаем на главные улицы Чикаго. Мне нравится, как Нико водит. Это идеальный баланс плавности и скорости, роскоши и дерзости.

— Ты расскажешь мне, что случилось? — Настаивает он, когда я не отвечаю.

Сделав успокаивающий вдох, я поворачиваюсь на сиденье лицом к брату.

— Если я скажу тебе, ты пообещаешь ничего не делать?

Нико бросает на меня острый взгляд.

— Почему? Неужели все так плохо?

— Обещай, Нико. Я ничего тебе не скажу, пока ты не поклянешься, что ничего не будешь делать. — Мое сердце болезненно колотится о ребра, пока между нами наступает тишина.

Выражение его лица противоречиво, что, как ни странно, успокаивает меня. Но если он думает, значит, он серьезно относится к обещанию.

— Ладно. Я ничего не сделаю без твоего разрешения, — оговаривается он.

Я воспринимаю это как победу. Тем не менее, когда дело доходит до фактического произнесения слов, я едва могу заставить себя это сделать. Мои щеки пылают от смущения, когда я думаю о том, что сделал Петр и как он коснулся меня. Я не знаю, как рассказать об этом Нико.

Мы поворачиваем за другой угол, не теряя времени, направляясь к дому нашего отца, где я все еще живу — в Форест-Глен. В то время как мои братья жили в кондоминиумах прямо возле кампуса, когда они уехали в Роузхилл, мой отец настоял, чтобы я оставалась поближе к дому. Чтобы уберечь меня от неприятностей, сказал он. Перевод: чтобы я не потеряла девственность, прежде чем он меня продаст.

— Сил, ты действительно начинаешь меня пугать. Пожалуйста, просто скажи мне?

Я вижу, что Нико требуется вся сила воли, чтобы сдержать свое нетерпение. Он сжимает руль так, словно пытается свернуть ему шею.

— Ну, я читала в библиотеке после занятий, когда ко мне подошел Петр. Он спросил меня, нравится ли мне… натравливать тебя на него, и напомнил, что это отец согласился на соглашение, что ты не можешь решать, его я или нет.

Нико внимательно слушает, не отрывая глаз от дороги ровно настолько, чтобы видеть, куда мы едем.

— А потом он сказал мне, что я принадлежу ему и что он может использовать меня, как ему заблагорассудится, — неохотно говорю я, тяжело сглатывая, когда губы Нико сжимаются в тонкую, сердитую линию.

Боже, как мучительно пытаться выговориться. Мой брат уже выглядит так, будто вот-вот убьет, а я даже не рассказала ему худшую часть. Но мне нужно это сказать.

— Он схватил меня… — говорю я, опуская глаза, когда острый взгляд Нико встречается с моим. — И… т-трогал меня