Ангел для кактуса - Мария Владимировна Евсеева Страница 15

А еще мне нравится его спокойная уверенность.

Я хихикаю.

– Но сначала мы шокируем его пальмой.

Алексей улыбается, глядя вперед. Он сосредоточен на дороге, но рука на руле лежит расслабленно. Я замечаю на ней синеватые бугорки вен и покрасневшие мозоли на пальцах. Интересно, они от длительного нахождения за рулем? Или…

– Не забудь запечатлеть лицо счастливчика и поделиться снимком в «Инстаграм».

– А? – Я не сразу понимаю, о чем он.

Ловлю себя на мысли, что мне было бы интересно узнать о его жизни, увлечениях – что он слушает, что читает, какой кофе предпочитает: американо или ванильный капучино. Но через секунду до меня доходит…

Вот гадость! Я вспоминаю про оставленные в профиле комментарии, и мое настроение разом обрушивается. Одна часть проблемы, возможно, будет решена, но как быть с ее второй половиной?

У меня невольно вырывается протяжный стон. Я вытягиваю ноги и откидываюсь на подголовник.

– Не делай так, – смеется Алексей. – Я пугаюсь.

Он отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня так долго, что я начинаю переживать за других участников движения. К тому же не совсем ясно, куда именно он смотрит. В глаза? На мой нос? Уши? Плечи? Дурацкие очки! Но они ему безумно идут.

– Простите-извините, – натянуто улыбаюсь я. И злюсь, злюсь по-настоящему. Конечно, не на него, но… – Ты можешь снять свои дебильные очки?

– Дебильные очки? – Он снова смеется, мельком поглядывая на дорогу. – Продолжай!

– Ты хочешь, чтобы я продолжила?

– Да.

– Ну так знай: подобные аксессуары носят только эгоцентричные супчики!

Небрежным движением он снимает очки и протягивает их мне.

– Примерь, тебе такие тоже должны подойти.

– Что-о? Я не эгоцентрик!

Он продолжает смотреть мне прямо в глаза. И улыбаться. Его ничто не смущает.

– Следи за дорогой!

Я бью его кулаком в бедро, и моя злость бесследно растворяется.

Беру очки, надеваю их и наклоняюсь, чтобы посмотреть на себя в боковое зеркало, напрочь позабыв про фиалку на коленях. Она опрокидывается набок, но я успеваю подхватить ее свободной рукой.

– Оуч!

– Что ты сказала? Оуч? – Он мотает головой, покусывая нижнюю губу, и я упиваюсь его улыбкой. – Повтори еще раз!

– Ты будешь следить за дорогой?! Или мы, в конце концов, поцелуем этот несчастный «Форд»? – Я слегка высовываюсь в окно. – А впрочем, давай! Сделай его счастливым!

– По-твоему, счастье измеряется поцелуями?

Мне кажется или он спрашивает на полном серьезе?

Я отшучиваюсь:

– В его случае – да.

– Зато у него безупречная репутация.

– По-твоему, счастье измеряется безупречной репутацией?

– Конечно нет, – смеется он. И, бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида, перестраивается влево.

На пару секунд дедулька из «Форда» оказывается рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки. Мне хочется помахать ему, и я незамедлительно это делаю. Сосредоточенное лицо старичка проясняется, он косится на меня и вроде даже распрямляется. Но ответного приветствия я, конечно, не дожидаюсь. Да мне оно и не нужно!

Когда мы окончательно обгоняем его, я вновь откидываюсь на подголовник. Из другого авто до меня долетают строчки любимой песни, и я беззвучно шевелю губами. Ветер сегодня такой приятный – теплый, но в то же время освежающий. Он врывается в салон, треплет мне волосы, играет отдельными прядками, но я не сопротивляюсь. Наоборот, поддаюсь ему и выставляю локоть в окно. Сейчас мне так легко, что хочется запеть в голос.

– И все-таки. Произнеси это еще раз.

Алексей улыбается. Боковым зрением я вижу его сияющее лицо.

– Что «это»?

– Ты знаешь, о чем я.

– Нет.

Он приподнимает бровь.

– Пожалуйста!

– Я не могу это повторить. Это непроизвольное междометие. Оно само выскальзывает, когда происходит что-нибудь неудобное.

Алексей смеется и бросает на меня долгий испытующий взгляд. Я снимаю очки и возвращаю ему: хочу, чтобы он надел их и снова стал парнем с обложки. Парнем с обложки, глаза которого будут сниться мне этой ночью, дьявол его подери!

Наши пальцы соприкасаются. Я словно обжигаюсь. Разряд тока проходит по коже и ныряет в самую глубину грудной клетки, отчего я раскрываю ладонь раньше, чем следовало бы. Очки брякают, ударяясь о пол, и теряются где-то под его ногами.

– Оуч!

– Да!

Он хлопает ладонью по рулю, и я искренне не понимаю, почему еще пару часов назад меня раздражали его смех или улыбка. И то и другое выходит так безупречно, так идеально, что…

Нет! Я запрещаю себе так думать!

– Чему ты радуешься? А если они разбились…

– Плевать!

Я неловко улыбаюсь.

– Мне они нравились.

– Дебильные очки, предназначенные для эгоцентричных супчиков? – смеется он.

– Ну да.

Я оттягиваю ремень безопасности и, придерживая кашпо с драгоценной сенполией, наклоняюсь немного вбок, собираясь подобрать их. Но Алексей останавливает меня.

– Брось, это того стоило!

– Нет. – Я уже шарю рукой под сиденьями.

Тогда он тоже слегка наклоняется и, продолжая следить за дорогой, с первого раза находит и поднимает очки. И сразу же предлагает мне:

– Возьми, тебе они больше идут. – А когда я тянусь, чтобы забрать их, он мягко отдергивает руку. – Может, повторим?

Я хочу его стукнуть. Но вместо этого прячу лицо в ладонях.

– Не-ет!

Хохотнув, он тормозит перед нерегулируемым пешеходным переходом и пропускает женщину с ребенком. Та кивает в знак благодарности и тянет малышку за собой. Очки уже у меня, и я снова их надеваю. Мир сквозь затемненный пластик становится чуточку строже.

– Знаешь, я думаю, тебе просто стоит ответить на его комментарии, – прерывает он наше молчание. – Но не сейчас, а после того, как клиент получит свою компенсацию и будет доволен. Так ты спровоцируешь его на публичные извинения. Как тебе такой вариант?

Мы трогаемся. Я анализирую услышанное и понимаю, что Алексей прав. Можно написать этому горе-любовнику сегодня же вечером: «У вас еще остались к нам какие-то претензии?» или «Как чувствует себя наша красавица на новом месте?»

– Звучит неплохо, – соглашаюсь я.

На что он быстро отзывается:

– И это тоже звучит неплохо.

– О чем ты?

– Кажется, кто-то спрятал свои колючки и впервые согласился со мной. И этот кто-то…

О нет!

Или… да.

По-моему, это и вправду звучит не так уж плохо. Но мне трудно признаться даже самой себе, что с самого начала я была несправедлива по отношению к нему.

– Иногда ты генерируешь умные мысли и говоришь по делу, – пожимаю плечами.

– Иногда? – коротко усмехается он.

Его рука все так же свободно лежит на руле, но