На краю несбывшихся надежд - Оксана Алексеевна Ласовская Страница 14

— Сколько? — спросила я, ощущая, как на меня накатывает усталость. — Сколько мне нужно заплатить за лечение?

— Вам придется оплатить все анализы, которые были сделаны. Это биохимический анализ крови, анализ мочи, анализ на гормоны щитовидной железы, УЗИ органов брюшной полости…

— Хватит, — перебила я врача. — Не надо перечислять, просто скажите сумму.

От названной суммы мне стало не по себе. Это был тупик, просто безвыходная ситуация. У меня не было таких денег, и я не знала, где их взять.

— Денег нет? — понял мое молчание Валерий Павлович.

Я не ответила, горло сжал спазм. Я кивнула и вдруг почувствовала, как из глаз полились слезы. Я никогда не плакала при посторонних, а тут… Слезы текли и текли, и я не могла остановиться. Жизнь Вики зависела от меня, и все упиралось в проклятые деньги!

— Ну, все, все, успокойтесь! — доктор подсунул мне стаканчик с чем-то прозрачным, и я безропотно проглотила его. В желудке вдруг стало тепло, и слезы разом высохли.

— Я найду деньги, — пообещала я скорее себе, чем врачу. — Скажите, вы можете дать мне отсрочку? Я… Я… Я устроюсь на еще одну работу, я обойду всех знакомых, я… Я… Я на панель пойду, но Вику вылечу!

— А вот этого не надо, — усмехнулся Валерий Павлович. — Это уже лишнее. Я попробую добиться того, чтобы сумму уменьшили, ведь Виктория несовершеннолетняя и из неблагополучной семьи.

— Спасибо! — подскочила я. — Спасибо вам большое!

— А вам я могу дать совет. Если совсем уж негде взять деньги, возьмите кредит. Это может быть неплохим выходом из ситуации.

— Да? — задумалась я. Признаться, мысль о кредите не приходила мне в голову.

— Да, — кивнул доктор. — Странно, что вместо простого решения вам в голову пришла такая безумная идея. Вряд ли ваша сестра была бы в восторге, узнав, что вы пошли на панель, чтобы расплатиться за ее лечение.

Кровь прилила к щекам, мне стало жарко и ужасно стыдно.

— Извините, я пойду… — пробормотала я и задом выскользнула из отделения.

Идти в банк я решила на следующий день, но все оказалось по-другому. Сонька, узнав о моем решении, стала ругаться, кричать и доказывать, что с моей зарплатой я никогда не расплачусь с банком. Да и не факт, что кредит мне дадут. Забыв о ссоре с отцом, она попросила денег у него.

— Сонька, — расчувствовалась я, узнав об этом. — Ты самая лучшая! Спасибо тебе! Подруга лишь отмахнулась в ответ.

Следующие два месяца мы со Степкой буквально жили в больнице. Брат днем, а я вечером, но Вика ни на минуту не оставалась одна. И только поздно ночью мы возвращались домой.

Врачи боролись за жизнь Вики. Боролись в прямом смысле этого слова. У меня голова шла кругом от названий различных лекарств. Сначала я пыталась уловить, в чем заключается действие тех или иных таблеток, потом махнула рукой, доверившись врачам. В ход шли гормональные таблетки, антидепрессанты, седативные, противорвотные. Валерий Павлович, будучи в курсе лечения, сообщал мне все подробности. Вике разрешалось есть только жидкую пищу, поэтому я добросовестно варила бульоны и сладкие компоты и сама кормила ее, заставляла есть. Через месяц ей разрешили употреблять пюреобразную еду, и мне стало легче. Легче морально — дело шло к выздоровлению.

Через два месяца Валерий Павлович вызвал меня к себе, позвонив в самый разгар рабочего дня. Ничего толком не сказав, он напугал меня настолько, что я бросила все и ринулась в больницу.

— Что случилось? — я влетела в кабинет и уставилась на врача совершенно безумными глазами, ожидая самого худшего.

— А вы чего такая взъерошенная? — удивился Валерий Павлович. — Присаживайтесь, Мирослава.

— Что с Викой? — замирая от ужаса, спросила я, плюхаясь на стул. — Она жива?

— Девушка, почему вам в голову приходят какие-то совершенно дикие мысли? — вскинул брови доктор. — Конечно, жива, с чего бы ей умирать?

— Слава Богу… — выдохнула я, облегченно откидываясь на спинку стула. — Тогда в чем дело?

— Мы выписываем Викторию.

— Почему? — вздрогнула я. — Она же еще не выздоровела!

— Мирослава, чтобы выздороветь окончательно, ей нужен не один месяц, а возможно, даже и год. Болезнь была слишком запущенной. Мы же не можем держать ее в больнице столько времени! Жизни вашей сестры ничего не угрожает, а долечиваться вы можете и дома!

— Правда? — обрадовалась я. — Ей уже настолько лучше?

— Лучше, — улыбнулся Валерий Павлович. — Поздравлять вас с победой еще рано, но все идет к тому. Да и как могло быть иначе? Виктория — это же и есть победа!

— Я могу прямо сегодня забрать Вику? — подскочила я.

— Нет, — покачал головой доктор. — Завтра мы сделаем ей анализы и, если все так, как я думаю, будем готовить ее к выписке. Думаю, дня через два она уже будет дома.

— Спасибо! Спасибо вам! — возликовала я. — Огромное спасибо!

— Моей заслуги здесь не больше, чем других врачей. И потом, это наша работа, вам совершенно незачем нас благодарить, — развел руками Валерий Павлович, но глаза его потемнели. — А теперь послушайте меня. Вика выздоравливает, это хорошо. Но вы должны знать: окончательно поправиться ей не удастся никогда.

— Как это? Почему? — моя улыбка померкла, на голову словно вылили ушат холодной воды.

— Мирослава, — начал доктор, с жалостью глядя на меня, — поймите, ее организм был совершенно изношен, истощен, как вы думаете, сможет ли она после такого стать полноценным, абсолютно здоровым человеком? Нет, конечно же, нет. Она сможет ходить, говорить, есть, учиться, выйти замуж и, возможно, даже рожать детей, хотя насчет последнего я не уверен. Но после такой болезни может возникнуть ряд осложнений. Даже не может, а осложнения будут, они уже есть, и вы должны быть к этому готовы.

— Какие осложнения? — спросила я, пытаясь примириться с новостью.

— Это снижение защитных функций организма: Виктория может подхватить простуду, грипп, любую другую инфекцию там, где обычный человек побывает и даже не чихнет. У нее проблемы с почками, поэтому я не исключаю почечную недостаточность. Возможны проблемы с сердцем. Ну и, конечно, будем надеяться, что до этого не дойдет, но в худших случаях возможны нарушения функционирования центральной нервной системы.

— Зачем вы меня пугаете? — прошептала я, хватаясь пальцами за спинку стула. — Она выздоровеет! Слышите?!

— Я не пугаю вас, Мирослава, — поморщился Валерий Павлович. — Предупреждаю. Чтобы вы были готовы.

— Она выздоровеет! Выздоровеет! — выкрикнула я и выскочила из кабинета. В глубине души я понимала, что веду себя как истеричный подросток, но ничего поделать с собой не могла. Мой мозг отказывался понимать то, что Вике никогда не стать полностью здоровой.

В тот день я