Красивый. Наглый. Бессердечный - 2 - Кира Туманова Страница 13

Мне ужасно хочется ему позвонить. Пусть ненадолго. Я так устала крутить в голове произошедшее, то тешить себя розовыми иллюзиями, то проваливаться в отчаяние. Но страшно!

Воображение рисует самые мрачные картины. Вдруг мой звонок раздастся прямо во время похорон? Вряд ли он будет счастлив слышать, что я прекрасно себя чувствую? Да и сообщению в такой момент не сильно обрадуешься.

Бр... Даже мороз по коже от одной мысли об этом.

До их пор не знаю, как относиться к его заботе. Боюсь думать, что он поступил так из жалости.

Чтобы убедить себя, что Кир настроен серьезно, открываю его последнее сообщение и в сотый раз перечитываю. Додумываю то, что он хотел сказать.

Наверное, когда я выйду, между нами всё будет по-другому. Иначе, разве он собирался забрать меня из больницы? Разве приехал бы по первому звонку Софи, разве тащил бы меня на руках?

Я ведь отчётливо помню это! Я ощущала прикосновения Кира, его тепло. И его страх.

- Всё будет хорошо! – шептал он мне.

Тогда, в полузабытьи казалось, что это всё не по-настоящему, голос просто звучит в моей голове.

Я открывала глаза и смотрела на его подбородок, и утыкалась в грудь снова. Потом помню сладковато-терпкий запах кожаного салона, тряску и снова его руки.

Я не понимала, это сон или явь, но мне хотелось, чтобы это было правдой.

«Скоро вернусь, отцу плохо. К твоей выписке вернусь, встречу с цветами»

Перечитываю снова и снова, чтобы убедиться, что всё происходило в реальности.

Глажу экран, как живого котёнка. Слова Кира дёргаются и уползают, но я увеличиваю изображение. Ещё раз перечитываю.

Выдохнув для храбрости набираю ответ. Несколько раз стираю строчки, подбираю слова и смайлики так, будто от этого зависит моя жизнь.

Наконец, решаю оставить краткое: «Привет. Врач просил тебя с ним связаться»

Вот так – коротко, обтекаемо, и ни слова о себе. Пусть спросит сам.

Отправляю и смотрю на экран телефона.

Тук-тук-тук, сладко колотится сердце. Сейчас он мне ответит. Он не сможет не ответить.

Часто дыша от волнения гипнотизирую сообщение. Я волнуюсь, ещё как волнуюсь.

Всё еще не доставлено. Наверное, на парковке, в подвале... Мало ли.

Ну же, Кир, давай... Получи, прочитай, ответь, а потом разговор сам завяжется.

По вискам бежит холодок от долгого ожидания. Ну же, давай!

Во рту пересыхает, спускаю ноги с кровати и шлёпаю к графину с водой.

Пью воду жадными глотками. Возвращаюсь к телефону.

Моё сообщение так и висит непрочитанным. Оно до сих пор не получено!

Меня резко бросает в жар, чувствую пульс где-то в горле. Надо отбросить дурацкую стыдливость и позвонить. Что я теряю?

Негнущиеся пальцы сами нажимают кнопку вызова. Не дыша подношу телефон к уху.

- Абонент временно недоступен... - сообщает равнодушный робот.

Что?

Рука падает на колени. Меня колотит крупная дрожь, в висках стучит.

Не мигая смотрю на телефон. Ничего не понимаю.

Нет, нет!

Он меня не заблокировал, ведь такого не может быть! Неужели, что-то произошло?

Глава 12

Обманутая надежда ранит глубже, чем острый нож

Арина месяц спустя

- С приездом! – Мама подходит с широко раскрытыми объятиями.

Но я ставлю чемодан на пол и разматываю с шеи шарфик. Делаю вид, что ничего важнее этого нет.

Мама обиженно отстраняется. Но я ничего не могу поделать с тем, что в последние недели мне тяжело даются все эти обнимашки и проявления чувств.

Я рада, что вернулась домой. Здесь не обязательно ходить с маской счастливого идиота. А в Бильбао коллеги не могли понять, что со мной не так. Я же жива, здорова, почему не улыбаюсь? Ведь все ок, разве не так?

А у меня чёрная дыра внутри. Вселенская пустота.

Но есть и ещё причина. Тяжело было находиться в Бильбао, потому что всё напоминало о моём позоре и горе. Мне кажется, я бы там никогда не излечилась до конца. Никогда не смогла бы забыть...

Несколько раз после выписки я набирала Кира. Каждый раз «абонент – не абонент». Пытаться достать его с другого телефона было унизительно. А ещё я малодушно боялась, позвонив с телефона Софи, услышать его ответ. Это стало бы моим приговором.

Сначала я сходила с ума. Воображение рисовало жуткие картины, одну страшнее другой. Перечитала все новости, которые могла найти о крушениях, авариях и убийствах. Нашла сведения о Станиславе Эдуардовиче – отце Кира. Даже выяснила, что он не умер, но в тяжёлом состоянии. СМИ умалчивали подробности его болезни, но я догадывалась, что это что-то связано с онкологией.

Почему-то онкологию принято скрывать, будто эта болезнь постыдная и гадкая. Я даже слышала мнение, что это кара за грехи. Глупость, конечно. Хотя в отношении бывшего прокурора такое мнение должно быть популярно.

Мне даже жаль было Станислава Эдуардовича, во всяком случае ничего плохого я от него не видела. Шесть лет назад он потратил на меня целое состояние, и кто знает, смогла бы я ходить, бегать и танцевать, если бы не он.

Полное осознание ситуации произошло, когда со мной связался мой лечащий врач из платной клиники. Приятный пожилой мужчина всего лишь сообщил, что он связался господином Рейгисом, и тот попросил перечислить остатки средств за лечение на мой счет. А затем мило попросил подойти в клинику для оформления. Наверное, он был очень удивлён, когда его собеседница залилась слезами.

Неделю после звонка врача я лежала, повернувшись лицом к стене. Мне было плевать на практику, подработку в кафе и даже на еду. Софи чуть ли не насильно впихивала в меня печенье и молоко.

Я не могла понять, сколько раз мне нужно наступить на одни и те же грабли, чтобы получить иммунитет? Я ведь полная дура! Почему он опять так со мной поступает? Закрыть какой-то юношеский гештальт? У меня это просто не укладывалось в голове.

Самое тяжёлое и постыдное расставание – вот такое, молчаливое. Когда крутишь в голове вопросы, ответы и бесконечно анализируешь. Так можно сойти с ума.

Домой я вернулась похудевшая, повзрослевшая и ожесточённая.

Говорят, что сердце можно разбить. Нет, моё не разбилось. Я ощущала себя так, будто моё горячее отзывчивое сердечко замёрзло, превратилось в кусочек льда. И я была рада этому. Лучше