Котенок Шмыг, авария и полный мандарин! - Яна Лари Страница 13

Вот и я не жду, что мне скажут спасибо. Просто делаю то, что должна, чтобы моя совесть, а значит и я, спали спокойно.

Позвать на помощь некого. В парке власти города проводят реновацию, и этой части освещение ещё не провели. Другого способа помочь, кроме как отогреть трубу горячим чаем, я не знаю. Но поблизости все забегаловки либо уже закрыты, либо…

Да кому я вру? Мне просто страшно здесь бродить одной.

Не то чтоб от Марата было много пользы. У человека пуля в голове, и он это доказывает каждую секунду! И всё-таки мне рядом с ним спокойней. Наверно, аура его токсичная так действует, что даже псы бродячие нас по дуге обходят.

Но даже в теперешнем положении этот упырь неблагодарный кобенится! Вот что он лапами машет? Хочет здесь до утра куковать? Нет уж.

Я набираю его номер. Вибрация в переднем кармане штанов объясняет, почему я не нащупала мобильный в пальто. А вот рингтон…

В первые секунды жду, что меня удар хватит.

— Вот ты... козодой хохлатый! — шиплю, хватаясь за пряжку его ремня. Да кем он себя возомнил?

Я ему покажу «баклажан», я ему устрою «сама доставай телефон»!

Руки-то у Марата не заняты. В панике я сразу не сообразила, что меня развели как наивную дурочку, но теперь на место испуга приходит слепящая ярость. И хоть намерение освободить обормота всё ещё в силе, клянусь, он пожалеет, что не замёрз!

Спрашиваю у интернета: «что делать, если зимой лизнул железо и прилип?».

Рубрика: дети познают мир. Ну правильно, где же ещё ответам найтись?

В статейке быстро нахожу простой и интересный метод. Вдох носом, выдох ртом. Тепла в дыхании достаточно, чтобы язык оттаял.

По-хорошему отодрать бы ему лизало с корнем! Но в момент принятия решения звонит телефон. Будто сама вселенная подкинула мне способ отомстить, чтобы потом не тратиться на адвоката.

Подпись к контакту гласит, что это именно тот, кто мне нужен.

— Где тебя черти носят опять? Ты обещал не опаздывать! — шипит Антон почему-то вполголоса.

— О, так он ещё и трепло? — Кидаю весёлый взгляд на застывшего Орка.

— Лада? — Антон удивлён, но моментально возвращает командирский тон. — Дай мне, пожалуйста, брата. Это срочно.

— Марат не может ответить, у него язык занят. Когда закончу, он тебе перезвонит.

Молчание повисает эпичное.

Но я не вру ведь? Не вру.

Пусть умник теперь мне что-нибудь скажет про «показалось» и двусмысленность фраз.

— А когда ты кончишь? — спрашивает он ехидно.

— Я ещё даже не начинала. И не надо меня подгонять! Хочешь быстро — приходи, поможешь.

Карие глаза Марата темнеют с молниеносной скоростью. И беспросветная, чёрная мгла, что растёт в них, обещает мне долгую смерть сразу всеми известными инквизиции способами. После которой бездыханной мне открутят голову, водрузят на палку и поставят у ворот воров пугать.

— Она так шутит, — поясняет Антон для кого-то с нервным смешком. — Лада, тут деловые партнёры. На громкой связи, — шипит на меня этот негодяй ласковым голосом.

Упс!

Можно, конечно, съязвить про группу поддержки, если бы не огромное «но»…

Я замечаю, как Марат складывает руки ковшом и методично, усиленно дышит в образовавшийся вакуум.

— Всё, я не могу говорить. У нас тут, кажется, пошла жара, — отвечаю на автомате и нажимаю на сброс.

Вот же сволочь!

Он изначально знал, как самому легко и без проблем освободиться. И картинная беспомощность, несчастный взгляд, — всё это часть игры матёрого кота с наивной мышкой.

А теперь ему, очевидно, играть надоело.

— Сюда иди… — с непередаваемой злостью выдыхает Марат, чем заставляет меня заскулить от страха. Потому что о том, что он был обездвижен, напоминает только кровь из лопнувшей губы.

— Это ты иди… Лесом! — Пищу, попятившись назад, ибо его лицо сейчас выражает единственную цель — вырвать мне язык без лишних разговоров и посредников.

— Куда? — рявкает он надвигаясь. — Лада, бляха! Куда припустила? Я тебя пальцем не трону. Верни телефон! Хотя бы рюкзак забери!

Ага, телефон ему резко понадобился, так я и поверила.

Я задом ступаю к расчищенной дорожке, утопая в снегу почти по колено. Не особо мне дорог этот рюкзак. Хочет — пускай себе забирает! Всё равно документы лежат в куртке, в нагрудном кармане.

А телефон вообще необязательно в руки передавать. Я оставляю мобильный Марата на заснеженной лавочке. Сам подберёт.

— Ну-ка повтори, что ты там брату вякнула? — рычит он, перестав вдруг притворяться добреньким. — Спецом! Перед партнёрами. Ты хоть примерно представляешь, как попала? — выплёвывает с кровавой слюной в истоптанный нами снег — Ты на что надеялась, лань непуганая? Что я тут до весны застрял, до самой оттепели?! Чего молчишь, а? Раньше надо было!

— А я-то что? — Ускоряю шаг, благо аллея близко. — Твоя идея, между прочим, была. Нечего тянуть в рот что попало!

Марат прищуривает злые глаза и улыбается. Жутко настолько, что я замираю. Как-то совсем не по-человечески. По-орчьи.

— А кто пообещал: «проси, что хочешь»? Не прямо сейчас и даже не завтра, но я попрошу. И ты всё выполнишь в точности.

— Ой, не факт, — усмехаюсь с неистово колотящимся сердцем. Я не Марат. Для меня существуют границы разумного.

— Я тебе это гарантирую.

Он резко подхватывает свой телефон и срывается за мной вдогонку с такой скоростью, что позади встают клубы из снежной пыли.

При всём при этом ему хватает воздуха и наглости смеяться. Весело ему! Так весело, что в жилах стынет кровь.

Гоняющийся за тобой по пустынному парку мужик — одна из самых стрёмных ситуаций, что могут приключиться.

— Напомню, что обижать меня не в твоих интересах, — кричу на бегу.

— А кто обижает? Я обещаю тебе райское блаженство, — злобно хохочет он.

Ненормальный.

Глава 13

Марат

— Бессовестная! Я из-за неё такого стыда натерпелся, а она… — третий день стоит заговорить о Ладе, как в лёгких от возмущения кончается воздух.

— Да ладно тебе, — угорает брат. — Когда бы ещё ты вмазал Лаврушину.

— А не надо было намекать, что я любитель умывать дам под капотом.

— На мокром месте потерял партнёра, — ржёт эта бестолковая сволочь.

— Я же тебе говорил, что просто лизнул качели! — начинаю выходить из себя.

Антон с мнимым вниманием склоняет голову набок.

— Угу, качели. Зимой. В тридцать с хвостиком лет.

Не верит, гад. Я как только не объяснял, он всё равно не верит!

— Это ради