Пока не найду - Кристина Янг Страница 13

Когда папа снова заговорил, я подняла на него глаза.

— Я не отрицаю, что Катрина эгоистична, тщеславна…она собрала в себе все смертные грехи. Но я люблю ее такой, какая она есть и спустя столько лет, которые изменили ее, продолжаю любить. Мне всегда было важно то, чтобы ей было комфортно и хорошо.

Я не стала отвечать. На моем языке крутится фраза: «Странная любовь, которая приводит к гибели души», но ее я не могу озвучить отцу, которому и так тяжело, но он это умело скрывает.

Он посмотрел на свои наручные часы и изменился в лице. Он больше не выражает печаль и потрясение. Папа снова расслаблен, он быстро смог вернуться в настоящее, где, по его мнению, намного лучше, чем было в прошлом.

— Мне уже пора. До вечера, дочка.

Его шаги отдалялись все дальше и дальше, пока наконец не оказались за дверью, и я осталась совершенно одна в глубокой тишине, которая словно вихрь засасывала в мои мысли. Они навязчиво поглощали мою голову, поэтому мне придется сильно постараться, чтобы утихомирить их.

Мне несомненно жаль и папу, и маму абсолютно в равной степени. У меня не получается выделить кого-то из них, сравнить их душевную боль и говорить, что папа страдал больше всего. В глубине души я это крепко осознаю, но стараюсь подавить этот внутренний отдаленный голос. Во мне он всегда прав, но я часто его игнорирую, чтобы облегчить себе жизнь. Ненавижу копить в себе проблемы, переживания и уж тем более не люблю то состояние, когда душа утопает в чувствах. Я люблю опустошение, черствость и эгоизм. Так проще жить и мне плевать, если за это осудят. Никто не имеет права раздавать советы о том, как лучше жить, потому что каждый из нас индивидуален и в этом особенность человечества.

Но у кого-то критически высоко чувство совести и, если этого человека осуждают за его образ жизни, он, к сожалению, прислушивается к толпе и идет за ней, тем самым расширяя эту кучу «всезнающих». До людей уже должно наконец дойти осознание, что если быть как все, то мы теряем себя, тем самым приговаривая собственную душу к мрачному и сухому существованию. Кандалы, которые мы нацепляем на себя, сдерживая истинную суть, которую чаще осуждают окружающие, вытягивают энергию. У нас возникает ощущение, будто все запретно в этом мире и даже не пытаемся бороться за свою свободу.

Частично я тоже отношусь к этой категории людей, потому что делаю то, что мне диктуют родители. Стараюсь быть для них хорошей дочерью, выполняю их желания. Но не подвластна их внушению. Я заставляю себя делать то, что они хотят, но не убеждаю себя в том, что делаю все правильно. Таким образом я спасаю свою душу от тюрьмы, где диктуют так называемые правила жизни, вдалбливая их во все естество, как татуировку, которую тяжело и больно вывести.

Я стараюсь жить своей жизнью, но скрываю свой маленький мир от лишних глаз. Именно это отнимает мою энергию и силы. Практически тоже самое, что навсегда подавлять свою индивидуальность и никак ее не проявлять. Но все же есть небольшие различия.

Поэтому я принимаю решение подавить в себе рассказ отца о его жизни с мамой и не топить себя в чувстве сострадания к ним. Они сами выбрали такую жизнь и ее уже невозможно изменить. Хотя, если бы мама не привыкла к деньгам отца, не чувствовала себя в долгу перед ним, то, возможно, она бы смогла выстроить свою настоящую жизнь. Ее бы даже не остановила я своим существованием. Уверена, если бы родители развелись, то я бы осталась жить с отцом, потому что маме всегда не до меня. Жестокая правда определённой области моей жизни, которая периодически причиняет мне боль.

Каждый человек живет в своих кандалах, от которых тяжело достать ключ и освободить себя. Каждый топит себя так, как может.

Я вздрогнула, когда кто-то коснулся моего плеча и резко повернула голову. Эмма не ожидала моей бурной реакции, и сама вздрогнула всем телом, сделав шаг назад. На ее лице застыла маска легкого испуга. Я провела ладонями по голове, словно убирала выбившие пряди, но моя прическа в виде конского хвоста еще не успела растрепаться. Я просто таким образом выхожу из оцепенения своих мыслей и словно сбрасываю их из головы.

— Простите, если напугала, — пробубнила я и резко выдохнула, вставая из-за кухонного островка.

— Ничего. Я должна была сама понять, что напугаю тебя своим касанием.

— Спасибо за завтрак, — улыбнулась я и, погладив женщину по плечу, направилась в сторону выхода из дома.

Солнце слепит своим ярким светом. Оно освещает голубое пространство неба без единого облачка, делая его еще более ядовитым, из-за чего на него невозможно поднять глаза и полюбоваться величественной безграничностью. Горячие лучи обогревают землю, делая его сухим на вид. Стоило мне постоять под ними пару секунд, как я начала ощущать, как кожа начинает согреваться. Посмотрев на бассейн, заполненный водой, сразу представилось, как к обеду она начнет испаряться благодаря особенному солнцу Майами.

Я сняла солнцезащитные очки с груди и нацепила их на нос. Глазам тут же стало комфортно, и я перестала щуриться. Достала мобильник из кармана тканевых бежевых шорт и принялась вызывать такси. Приложение показало, что он приедет через несколько минут по назначенному адресу.

Я решила выйти к дороге и ждать машину там. С данного ракурса я тут же увидела людей, загорающих на белом пляже. Позавидовала тем, кто резвился и купался в воде. До меня доносились голоса, наполненные радостью. Это я называю беззаботной жизнью, но, увы, она ни у кого не вечна. Просто редко настает такой период, когда мы можем позволить себе выдохнуть и забыть о проблемах.

Из-за своих семейных проблем, которые для меня с каждым днем ощущаются тяжелее стоило вступить на тернистый путь подростковой жизни, мне кажется, что ни одному человеку на планете не живется легко. Я уверена в том, что жизнь специально устроена так, чтобы существовали препятствия в виде различных явлений — что психологических, что физических, материальных или нематериальных, призрачных или существенных.

Я повернула голову в сторону и увидела соседский дом из белого камня. На небольшой террасе стояла женщина средних лет и с кем-то разговаривала по телефону. Наверняка