Развод. Бумерангом по самые я... (СИ) - Шевцова Каролина Страница 12

Я понимаю сразу - он знает.

- Заходи, - тихо говорю, отступая в сторону.

Он входит, руки сжаты в кулаки, кадык резко дергается вниз, а рот непроизвольно открывается, будто Тимке не хватает воздуха в легких. Он мнется, ерошит рукой непослушные волосы. Светлые, как у его отца когда-то. От этой мысли снова становится горько. Ну, мой мальчик, скажи мне то, что я и так знаю. Ты говори, а я пойму, на чьей ты стороне – моей, или его.

- Так, короче, омка, ты лучше сядь, хотя нет, не садись, я быстро. В общем, батя там совсем одурел и ушел к этой… - Тимофей не может даже выговорить её имя.

- К Лене, - спокойно заканчиваю я.

Он вздрагивает, будто от удара.

- Это же пи*дец, мам.

Я молчу. Что я могу сказать? Да, пи*дец.

‍Холодок пробегает у меня по спине. Перевожу взгляд с аватарки на дисплее - Яна смеется, держа в руках сладкую вату, а из-за ее спины выглядывает Поля. Они как попугаи неразлучники, всегда рядом. Такие лучезарные, такие счастливые дети, и всё, чего я хотела - продлить их детство еще немного. Хоть на несколько недель, но продлить. А теперь им придётся вырасти. Резко. За ночь.

- Тим, ну зачем… - тихо, почти обречённо спрашиваю я.

- Потому что надо. Омка, ты не понимаешь, что будет война? А где война, там и армия. И нужно, чтобы ты всё правильно объяснила девчатам, а иначе это сделает отец.

- Мы договорились не трогать их пока. Сказать всё, когда они приедут на каникулы.

- А ещё вы договаривались жить долго и счастливо и помереть в один день. Я помню, я в ЗАГСе вместе с вами был. И что, где сейчас ваши договорённости?

Тимофей хватает меня за плечи и трясёт, словно пытается вытряхнуть из меня все страхи и тревожные мысли. Видимо, в его голове сейчас разворачивается эпичная сцена, где я, окрылённая его тирадой, хватаю топор и мчусь восстанавливать справедливость.

Увы, реальность прозаичнее.

Во-первых, в моих венах не бурлит тестостерон и не плещется дешёвый джин, как у него.

Во-вторых, я уже пережила шок, гнев и стадию «повесить его семейные трусы на флагшток администрации" . Вместо этого я... приняла. Приняла, что мой муж - не просто козёл, а козёл с претензией на трагедию Шекспира. А Лена - не просто шлюха, а шлюха с педагогическим образованием.

Но вот в чём загвоздка: для моих девочек он - папа, который катал их на плечах и чинил сломанные куклы. А она - Леночка, которая дарила им книги и учила заплетать французские косы.

Как, млять, мне объяснить им, что их сказка закончилась похабным анекдотом?

А телефон все звонит. Я понимаю, что если не отвечу сейчас, уже к утру они обе будут в Москве, и нажимаю зелёную кнопку.

Экран загорается, вижу очертания комнаты, такой родной, потому что сама выбирала девочкам все эти пледы, подушки, картины и прочее. Всё здесь мне знакомо, кроме двух лиц напротив камеры ноутбука.

Яна смотрит испуганно. Полина - осуждающе.

- Мам… - Яна тянет руку к экрану, будто хочет меня потрогать. - Это правда? Вы с папой… разводитесь?

- Да, девочка моя… - начинаю я, но Полина резко перебивает:

- Да ладно, какой развод?! Вам что, больше заняться нечем? Вам же уже под пятьдесят, вы же не подростки!

Тимофей фыркает за моей спиной:

- Ну, вообще-то, подростковое поведение как раз у папочки наблюдается. Особенно в области гормональных всплесков.

- Тим! - шикаю я, но он только пожимает плечами.

- Мам, я не понимаю… - голос Яны дрожит. - Почему? Что случилось? Вы же всегда… всегда были вместе…

- Всё сложно, солнышко, - вздыхаю я. - Но это не значит, что мы перестаём быть вашими родителями.

- Ой, да бросьте! - Полина скрещивает руки. - Вы поссорились, и теперь решили устроить драму? Папа, наверное, забыл поздравить тебя с восьмым марта, а ты решила его проучить?

О нет, милая, он поздравил. Он меня так поздравил - всю жизнь буду помнить! Я думаю, как сказать о Лене, и стоит ли это делать прямо сейчас, по телефону, среди ночи, как в диалог снова врывается Тим.

- Если бы, - бубнит он. - Тут не тюльпаны купить забыли, тут целую жену заменили.

- ТИМОФЕЙ! - мы с Полиной кричим одновременно.

Яна в ужасе смотрит на меня:

- Мама… папа… он что, изменил?

Тимофей уже открывает рот, но я успеваю его заткнуть взглядом.

- Девочки, слушайте… это всё – между мной и вашим отцом. Вы не должны в это втягиваться. Ваша жизнь не должна измениться от того, что мы разведемся. По крайней мере мы с папой сделаем все, чтобы наш развод вас не коснулся.

- Но мам… - Яна всхлипывает. - Я так люблю тебя.

Сердце сжимается.

- И я тебя, родная. Пообещай, что не будешь думать о плохом, а прямо сейчас ляжешь спать.

- А ты пообещай, что вы с папой помиритесь! - Полина бросает вызов.

Я замираю.

- Я… постараюсь, чтобы всем было хорошо.

- Вот видишь! - Полина торжествующе тычет пальцем в экран. - Господи, я как знала, что не нужно было уезжать от нас, вы же такие несамостоятельные, просто как дети! Говорю, нам надо приехать и помирить вас, и я не хочу больше слышать этот бред про развод!

Тимофей кашляет:

- Ну, если бред - когда папочка…

- Всё! - резко обрываю я. - Девочки, спите. У вас ночь, у меня ночь, мелатонин сам себя не выработает! Мы ещё поговорим!

- Мам… - Яна тянется к камере.

- Спокойной ночи, мои хорошие.

Вешаю трубку. В комнате повисает густая, вязкая тишина - будто даже воздух застыл, боясь пошевелиться.

- Ну что, - Тимофей с шумом шлёпает себя по коленям. - Поздравляю, омка. Только что ты показала мастер-класс по тактическому уклонению.

Я закрываю глаза, чувствуя, как в висках начинает пульсировать знакомая усталость.

- Тим… - голос звучит почти молитвенно. - Пожалуйста. Хватит самодеятельности.

Он ухмыляется - этот чёртов мальчишеский оскал, который не меняется с пятнадцати лет.

- Обещаю подумать, - произносит он с торжественностью клятвопреступника.

Я знаю - он не послушает. Он никогда не слушает.

Но если Тим, в порядке исключения, заткнётся хоть на пару часов - я буду благодарна. Не то чтобы мне совсем невыносим этот непрекращающийся словесный поток, нет. Я до того привыкла, что его бубнёж заменяет мне белый шум. Порой даже успокаивает.

Но сейчас... сейчас мне нужна тишина.

- Ма-ла-дец, - вздыхаю я, глядя на его довольную физиономию.

Тим демонстративно молчит. Вот так… Хотя бы до утра.

Глава 10

Тру лицо спросонья. Ладонь скользит по щеке - кожа кажется чужой, грубой, будто за эти недели я постарела на десять лет. Интересно, долго еще я буду просыпаться как с похмелья? Что ни день, то головная боль, песок в глазах, во рту... лучше бы тоже песок, но нет.