Потомство для зверя (ЛП) - Шейд Сигги Страница 11

С этим зловещим образом в голове я встряхиваю её и принюхиваюсь к запаху. Сорочка либо совсем новая, либо свежевыстиранная. Ходить в ней все же лучше, чем голышом, поэтому я надеваю ее, объемная ткань скользит по моей обнаженной коже.

Я не самый большой любитель чтения, но знаю кучу готических историй, в которых женщина оказывается запертой в доме с загадочным хозяином.

Стану ли я, подобно героине романа «Ребекка»10, мучиться и доводить себя до самоубийства? Раскрою ли я мрачные тайны и чуть не погибну, как женщина из «Синей Бороды»11? Или я обрету счастье, как Белль из «Красавицы и чудовища»12?

Глава 7

Остаток утра я просидела на подоконнике и разглядывала окрестности. Высокие хвойные деревья окружают особняк Конмака, за ними мелькают бетонные стены.

Возвращается Леда с подносом и делает мне замечание, что я не притронулась к яичнице и сардинам, которые она оставила для меня после каши.

Когда она опускает взгляд на результаты моего теста на овуляцию, я думаю о том, чтобы броситься на нее и убежать по коридору, но какой в этом смысл? На территории достаточно вооруженных людей, чтобы затолкать меня обратно в комнату, а Конмак лишь заменит меня кем-то более послушным. Если Танатос еще не удовлетворил свою жажду расправы, я попаду в его руки. А если нет, то в руки другого сутенера или на органы.

По словам Сайласа, чьи дни сочтены, я должна играть в долгую игру, а не в короткую. Терпение, наблюдательность и находчивость — вот что гарантирует мне выживание. Слишком быстрое бегство приведет лишь к тому, что мне придется столкнуться с невыразимым. Как только я окажусь в безопасности, я смогу спрятаться у кого-нибудь из родственников и придумать, как справиться с этим гнусным ублюдком.

На обед - огромный лосось с салатом из авокадо, фасоли, чечевицы и киноа, который выглядит нечеловечески сытным. Я съедаю четверть порции и перекусываю греческим йогуртом и фруктовым салатом, которые рекомендовал на обед консультант по фертильности. Это, конечно, лучше, чем остатки пищи из микроволновки, но я начинаю думать, что Конмак хочет, чтобы я была слишком сытой и толстой, чтобы сбежать.

Спустя несколько часов приходит ужин вместе с предупреждением от Леды о том, что мне нельзя не соблюдать диету. Это стейк и салат из помидоров, достаточно большой, чтобы накормить небольшую семью. Я подумываю спустить его в унитаз, но не могу заставить себя выбросить столь дорогой кусок мяса.

Этот процесс продолжается в течение трех дней. Завтрак. Тест на овуляцию. Обед. Ужин. Все сопровождается тем, что Леда ругает меня за плохой аппетит, после чего я снова оказываюсь под замком.

Забудьте о «Синей Бороде» или «Красавице и Чудовище». Это уже похоже на «Гензель и Гретель». Только это меня откармливают. Однажды утром, наевшись до отвала, я так наедаюсь, что впадаю в сонную кому, которая длится до тех пор, пока большая рука не сжимает мое плечо.

На этот раз, открыв глаза, я обнаруживаю Конмака, который хмуро смотрит на меня.

— Ты не доела ужин и не приступила к завтраку, — говорит он холодным и грозным голосом.

Я потягиваюсь и сажусь, все следы дремоты сменяются тревогой.

— Кто-то должен сказать твоему эксперту по фертильности, что женщина может съесть лишь столько, сколько ей нужно.

Его взгляд сужается.

— Вставай. Надо кое-что обсудить.

Конмак поворачивается и идет к двери, даже не оглянувшись через плечо, чтобы посмотреть, последую ли я за ним. Наверное, он привык, что женщины подчиняются любому его приказу. Вздохнув, я соскальзываю с кровати и бегу по пятам, мои шаги все еще неровные со сна.

Он ведет меня по лестнице в более просторную комнату с аналогичным видом и собственным балконом. Пейзажные картины украшают стены, добавляя уюта, а кровать с балдахином, занимающая центральное место, делает комнату волшебной.

Утреннее солнце проникает через окна от пола до потолка, освещая его спину. Я замираю от этого внушительного зрелища и думаю, не является ли смена обстановки хорошим знаком.

— Пришли твои результаты, — говорит он хрипловато. — Ты чиста.

Я выпрямляюсь, руки поднимаются к вырезу ночной рубашки.

— Ого.

— И тест на овуляцию показал, что ты фертильна.

Мой желудок сжимается, и каждый волосок на затылке встает дыбом. Осознание происходящего проникает в мой мозг, и сердце бешено колотится. Как и все мысли о том, чтобы подыграть ему, пока я не найду выход.

Может быть, я делаю поспешные выводы? Может быть, я накручиваю себя до состояния страха и бешенства, но, похоже, он привел меня в это более приятное место с огромной кроватью с балдахином, чтобы было удобнее трахаться.

— Ты... — я прочистила горло. — Мы теперь будем пытаться зачать ребенка?

— Уже отказываешься? — спрашивает он с усмешкой.

— Нет, — говорю я, поднимая ладони. — Вовсе нет.

Ноздри Конмака раздуваются. Почему-то само мое присутствие выводит его из себя. Я шаркаю ногами, обхватываю руками грудь и стараюсь не нервничать. Для меня это огромный шаг. Я замужем, пусть и за самым большим ублюдком со времен Иуды Искариота, но я целовалась только с одним мужчиной. Я не привыкла думать о других мужчинах, не говоря уже о том, чтобы спать с ними.

Невозможно сказать, привлекателен ли вообще Конмак. У него слишком большая борода. Он постоянно хмурится. Люди даже называют его зверем. Он напоминает мне кастрюлю с водой, которая слишком долго кипит на плите.

Я прочищаю горло.

— Я уверена в том, что у меня будет этот ребенок...

— Дети, — рычит он. — Два сына.

— Точно, — я сглотнула. — Я не передумала вынашивать твоих сыновей, но есть ли шанс, что мы сможем воспользоваться другим путем оплодотворения?

— Нет.

— Почему? — вопрос вырывается прежде, чем я успеваю остановиться.

Конмак обнажает зубы, удивительно белые и ровные для человека со шрамом на одной стороне лица.

— Я не буду говорить своим сыновьям, что они были зачаты с помощью спринцовки.

Я зажмуриваю глаза. Где-то на краю моего сознания инстинкты борьбы и бегства кричат мне, чтобы я придерживалась плана, перестала быть такой упрямой сволочью и сосредоточилась на том, чтобы играть дальше, пока не смогу сбежать.

— Дверь вон там, — говорит Конмак. — Если хочешь уйти, это твой последний шанс.

Я приоткрываю глаза и вижу, что он указывает на выход. Это проверка. Или ловушка. Если я сделаю хоть один шаг к этой двери, это будет не свобода. Не после того, как он купил меня за два миллиона. Он заменит меня более волевой женщиной, и аукционному дому придется принять меня обратно.