Евгения Перова - Я все равно тебя дождусь! Страница 10

Но Марк нисколько Люсика не испугался – сколько мать ни поджимала демонстративно губы, он оставался спокоен, галантен, и только в глазах порой пробегала искра смеха: он явно не принимал Люсика всерьез. Наткнувшись на страдальческий Лидин взгляд, Марк утешающе ей улыбнулся: да ладно, не переживай! Но Лида знала, что все еще впереди: стоит только Марку выйти за дверь, как ей будет обеспечена неделя – а то и две! – бесконечных материнских переливаний из пустого в порожнее.

Так и вышло. Люсика бросало из одной крайности в другую: то – «Почему он не хочет на тебе жениться?!», а то – «Он явно метит на нашу квартиру!». «Ты что, по себе судишь?» – жестко сказала Лида, и мать замолчала: московская прописка была чуть ли не главной причиной ее замужества. Люсик обсудила новость со всеми подругами – еще бы, прямо бразильский сериал! – и слегка успокоилась, выбрав для себя роль страдалицы: дочь «принесла в подоле», какой кошмар! Успокоилась она главным образом потому, что Марк не собирался селиться у них в квартире, а Лида не собиралась сильно обременять ее внуком: нет-нет, ребенок – это прекрасно, но стать бабушкой в свои… эээ… сорок пять… Люсик не готова! На самом деле ей было уже почти сорок девять.

Под конец срока Лида совсем изнемогла. Она ничего не могла делать, маялась, и мать как-то особенно ее раздражала – Люсик вдруг впала в слезливую сентиментальность и без конца квохтала над «своей бедной девочкой», от чего «бедная девочка» просто лезла на стену. Лида с огромным трудом уговорила мать уехать на майские праздники в гости к друзьям и наслаждалась одиночеством – рожать предстояло только числа пятнадцатого-шестнадцатого.

Наслаждалась Лида, правда, только первые два дня, а потом ее вдруг стали одолевать страхи. Лида почти не спала по ночам, прислушиваясь к многочисленным звукам в доме и за окном. Ей очень хотелось погулять – погода стояла прекрасная, все зеленело и цвело, но она боялась! Боялась, что застрянет в лифте, что подвернет ногу, что ее кто-нибудь толкнет и ей станет плохо. Она боялась даже выйти на балкон – а вдруг голова закружится?! Лида затосковала.

И вдруг совершенно неожиданно, без звонка, приехал Марк – Лида как раз прилегла и даже задремала, поэтому встретила его не слишком приветливо, думая: и чего притащился? И так тошно! Но делать нечего, стала угощать чаем. Марк ее тоже раздражал, хотя Лида и видела, что он искренне переживает и волнуется.

– Как ты себя чувствуешь?

– Да все нормально.

– Ты знаешь… Я подумал… Может, мне отпуск взять?

– Зачем?!

– Ну… я бы помогал тебе.

– Да не надо мне помогать! Как ты меня достал! Я прекрасно жила тридцать лет без тебя и еще… столько же… проживу…

Лида замолчала. Марк сидел, опустив голову, на щеках горели красные пятна, а костяшки сжатых в кулаки пальцев побелели от напряжения. Он встал, кашлянул и, не глядя на Лиду, произнес:

– Ну ладно. Спасибо за чай.

Лида посмотрела: Марк ни к чему не притронулся.

– Я, пожалуй, пойду. Мне еще надо заехать тут в одно место. Я просто хотел узнать, как ты. Так что… я пошел.

– Куда? – Лида встала у него на пути.

– Мне надо… к знакомым.

– Да нет у тебя никаких знакомых!

– Нет, есть! – упрямо, совершенно по-детски, ответил Марк, и они оба вдруг невольно прыснули со смеху.

Лида обняла его:

– Прости меня! Прости! Я такая стерва.

– Замучилась?

– Ужасно! Скорей бы…

– Бедная моя!

Марк поцеловал ее, погладил по голове, потом по спине. Лида вздохнула:

– Понимаешь, я просто никак не привыкну к тому, что ты есть.

– Привыкай. Потому что это – на всю жизнь.

Марк серьезно смотрел ей в глаза, и Лида несмело улыбнулась: может, ничего страшного, если Марк ей немножко поможет?

– Какой ужас! На всю жизнь! – И сама его поцеловала. – Пожалуйста, погуляй со мной. Мне так хочется на улицу.

И они погуляли в дальнем сквере, и Марк купил ей у бабки какие-то необыкновенные тюльпаны в оборочках, и Лида ничего не боялась – ни подвернуть ногу, ни застрять в лифте. Марк остался на ночь и лег было в кухне на диване, но Лида позвала его к себе:

– Полежи со мной!

Марк обнял ее и осторожно погладил живот:

– Ты его чувствуешь?

– Еще как! Признавайся – ты уже взял отпуск?

– Ну да. На всякий случай.

– Как хорошо, что ты приехал. Ты такой милый. – Голос у Лиды был совсем сонный. – Но я ужасно боюсь…

– Конечно! Как не бояться? Имеешь полное право побояться.

– Не родов – я тебя боюсь.

– Меня?!

– Марк, я всю жизнь была одна. Я все решала сама, я не умею… не умею принимать помощь.

– Это гордыня.

– Ты думаешь?..

– Ты же сама помогаешь кому-то?

– Да…

– И тебе это нравится? Так позволь и другим помогать тебе.

Лида вздохнула:

– Плохо получается, ты же видишь.

– Послушай, я же не претендую ни на что. Просто так получилось, что я… я тоже часть твоей жизни.

– Я, наверно, привыкну… со временем, – вздохнула она, засыпая.

В пять утра Лида разбудила Марка – уже одетая и собранная:

– Марк, началось!

Спросонок он никак не мог понять, что началось, а потом вскочил как ошпаренный:

– Ты же говорила – через неделю!

– Немножко раньше, ничего страшного. Не дергайся, у нас полно времени!

Но он дергался, и волновался, и суетился, а Лида казалась на удивление спокойной, только морщилась, стискивая зубы, при схватках. Марк просидел в больнице всю ночь и даже прорвался посмотреть на малыша – Лида лежала в отдельной палате. Через пять дней он забрал ее из роддома, а потом две недели спал у них на кухне и помогал – на самом деле помогал!

Люсик при Марке не выступала, хотя нашла минутку, чтобы высказать Лиде свою смертельную обиду: «Коне-ечно, ты это специально подстроила! Не могла мне прямо сказать, что ждешь Марка!» Шохин очень хорошо умел с ней обращаться – почтительно, но слегка посмеиваясь про себя, чего Люсик, к счастью, не замечала. А однажды, не веря своим глазам, Лида заметила, что мать кокетничает с Марком. Наткнувшись на изумленный взгляд дочери, Люсик покраснела и смешалась, а Лида почувствовала что-то такое странное – неужели… ревность?! Марк, который прекрасно все видел, поцеловал Лиду и прошептал: «Не обращай внимания! Пусть ее!»

Лида была страшно благодарна Шохину за помощь, но никак, никак не могла дождаться, когда он уедет: ей страстно хотелось остаться с малышом наедине, выплеснуть на него свою безумную любовь, отдаться своему счастью полностью! Рассмотреть как следует, какие у Ильки глазки, ушки, носик и ротик, какие пальчики с крошечными ноготочками, какие волосики… Они ей мешали, оба – и мать, и Марк.