Рубен Ишханян - Тюрьма для свободы Страница 36

Неподалеку от этого места было здание, похожее на готический собор. Было видно, что архитектор всячески старался отказаться от традиционности и исторического декора. Видны были и отголоски Hi-Tech: максимальная функциональность, прямые линии и простые фигуры, широкое применение стекла, пластика, металла. И все же, этого было недостаточно, чтобы причислить здание к эпохе позднего модернизма. Смешение стилей, получение нового — то, что может быть в ближайшем будущем. Рэн твердыми шагами вошел в здание и стал подниматься по винтовой лестнице, которая тянулась с первого этажа до самой крыши. Лестница составляла композиционный центр, как это могло быть в одной из башен-колоколен Гауди. Главным несущим элементом в конструкции были колонны, как будто сделанные из больших нетающих кусков льда, спиралевидно обвитых ядовитыми растениями. С потолка вместо люстр свисали огромных размеров цветы, похожие на подсолнухи. И все же не было того шика, который присущ архитектурным сооружениям Гауди.

Рэн поднимался вверх, пока не услышал голоса, которые доносились из самой близкой ему комнаты. Беседовали двое на непонятном языке. На цыпочках подошел к приоткрытой двери, через щелку стал смотреть внутрь. Ничего не было видно, приходилось лишь догадываться о том, что там. Этого было недостаточно, вначале попробовал бесшумно приоткрыть дверь, потом пришла непонятная уверенность, он распахнул дверь и увидел то, о чем не мог даже мечтать. Двое, которые увлеченно занимались своим делом, были Джон Ди и Эдвард Келли. Они говорили на непонятном языке. На этом языке говорил Адам, на нем он давал имена всему тому, что видел. Рэн слышал именно этот язык, понимая, что ничего не понимает, и если бы даже попытался выговорить какое-то определенное слово, ему бы вряд ли это удалось. У Рэна было так много вопросов к ним. Эти вопросы не давали ему покоя на протяжении многих лет, которые он потратил на изучение четырехмерного пространства. Ему захотелось заговорить, спросить о четырех сторожевых башнях, которые есть ангелы, охраняющие нашу Вселенную с четырех сторон. Порывался задать вопрос о «Monas»… Но он не смог отважиться помешать им, боялся показаться наглым и глупым. Он ворвался в чужое пространство и, как невоспитанный малый, не умеющий контролировать свои рвущиеся изнутри эмоции, должен был задавать вопросы, на которые они и так уже давно дали ответы, которые он не смог понять. Ему все же хотелось с ними заговорить, но не мог. Не знал, с чего начать. На мгновение задумался: как представиться, объяснить кто он, как попал в прошлое? Хотя нужно ли было бы им это объяснять? Оставалось одно — прислушиваться к их разговорам, стараясь вникнуть в слова. Но безрезультатно. Он только мог приписывать определенный смысл выражению их лиц, которое менялось от печали к радости, от ликования к унынию.

Рэн подошел к окну, посмотрел вниз. Там, в аллее, увидел силуэты мужчины и женщины. Вокруг была тишина. Они смотрели друг на друга, уединившись на мгновение. В этот час природа принадлежала им. Их пленниками были все ангелы. Смотрели прямо в глаза друг другу, улыбались и еле заметно соприкасались губами. Был слышен шелест листьев под ногами, несмотря на то, что было начало весны. Время — это палка о двух концах, но очень эластичная. Ее можно согнуть, и получится круг вечности. Не было ни прошлого, ни будущего: повсюду любовь. Двое принадлежали этому мгновению, и не было у них желания ни о чем размышлять. И тогда Рэн понял, что в самом начале была создана Любовь. Все были созданы, чтобы жить и существовать вместе. Он наблюдал за тем, как у влюбленных начали светиться счастьем глаза. Пара была оторвана от земли и витала в небесах. В этой эмоциональной привязанности, но не зависимости, они видели то, что было скрыто ото всех. Действительность существовала в их объятиях. Они были ответственны друг за друга. Как прекрасно быть свободным и в то же самое время чувствовать ответственность за все те дела, которые совершают люди вместе. Чувство любви не признает эгоизма. Суть жизни кроется в умении вести диалог: говорить и отвечать. Вдруг, как будто из подсознания, всплыли слова Бааль Сулам: «Все миры, как высшие, так и низшие, находятся в человеке. Все, что создано в мире — создано ради человека, и все живет и развивается благодаря человеку».

Рэн всегда ощущал потребность найти четырехмерное пространство. Это можно было сравнить только с жаждой путника, идущего уже немало дней по пустыне. Но он не был бы способен ясно увидеть тот мир, который всегда был рядом, если бы не поднимался по ступеням развития. Их было много, и еще немало осталось. За каждой ступенью следовала другая. Удовлетворенность рождала новую потребность. Он знал это, но теперь, именно в эту минуту перед ним открылась тайна, к которой стремился. На вопрос был получен ответ. Все мысли были на метафизическом уровне, и доказывать правдивость своих рассуждений ему пришлось бы очень долго. Возможно, никто бы не поверил. Но ведь он твердо знал, что человек никогда не был изгнан из Эдема, и лишь тот участок сада, в котором произрастало Древо Жизни, был скрыт от него. В книге написано: «И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни».

Когда Рэн снова отвернулся, то в комнате никого уже не было. Он опустился на колени и тихо улыбнулся. Он был близок к истине: идея реализовалась. Тихо, еле слышным голосом Рэн прошептал: «Смелей душа! Я ведь понял и все осознал. Они очень красивые…»

Примечания

1

С лат. Бежит невозвратимое время. Вергилий, Георгики, III, 284.