Снова вместе - Суки Флинт Страница 9

Чья-то рука гладит меня между лопаток, и я мычу в ответ. Вероятно то, что я узнаю успокаивающую тяжесть этого прикосновения, что-то да значит.

Я поворачиваю голову, и вижу, как Бенджи пододвигает ко мне тарелку с поджаренным сырным сэндвичем, а затем опускается на стул рядом со мной. Его рука все еще на моей спине. Вот бы она там и оставалась. Думаю, что буду протестовать, если он уберет ее, но не делаю этого. Только недовольно моргаю и медленно сажусь.

— Спасибо, — бормочу я с набитым ртом.

— Тебе получше? — спрашивает он после того, как я прожевал несколько кусочков.

Я киваю, чувствуя, что снова вернулся к жизни.

— Тебе всегда удавалось заставить меня чувствовать себя лучше…, и ты делаешь лучшие тосты.

Окей, похоже, мне нравится, когда он краснеет.

— Джем по-прежнему мастер ночных перекусов, — бормочет он.

— Только потому, что он решил стать вечным студентом. — Оглядываюсь на Джема узнать, почему он не участвует в диалоге, и вижу, что он мечтательно уставился на Симону, а та отвечает ему тем же. Кажется, сейчас для этих двоих больше ничего не существует. Интересно, у них уже все случились, или они только в начале пути?

Но я не собираюсь в это вникать; вместо этого я придвигаю свой стул ближе к Бенджи и чуть наклоняюсь в его сторону. Он встречает меня на полпути, и я утыкаюсь щекой в его плечо. Боже, я нуждаюсь в этом так сильно, что не могу остановиться. Хотя, если бы Бенджи дал знать, что ему это не нравится, то меня бы как ветром сдуло.

— Ты готовишь обалденные блинчики, — шепчет он, и теплое дыхание касается моих волос. Он проводит пальцем по моей руке. Сейчас на мне только рубашка. Понятия не имею, куда мог подеваться пиджак.

— Я приготовлю тебе завтра, — не задумываясь, отвечаю я. Надеюсь, он не видит, как я морщусь, потому что не знаю, увижу ли его завтра. Сегодня — внезапно осознаю я, когда смотрю на часы и вижу, что уже 4 утра.

— Заметано. Но сначала — спать? — я чувствую, как поднимается его грудь, когда он зевает, а сердце бьется медленно и ровно. Его близость действует так успокаивающе, что ее можно прописывать невротикам или тем, у кого проблемы с тревожностью. Сорт наркоты, которой всегда мало, но которой невозможно передознуться.

— Я должен идти. — Хотя мне не хочется. Хочется заснуть вот так. Хочется еще раз обнять его. Только вот я не знаю, как попросить. Может быть, в этом вся проблема. Я никогда не знал, как просить о том, чего хочу.

— Тебе не обязательно уходить. Здесь полно места, если захочешь — оставайся. Но если тебе надо вернуться, я провожу тебя до станции.

Это было бы неплохо, хотя метро откроется только через час.

Его плечо чуть напрягается. Протягиваю руку и провожу пальцами по упругим мышцам, поразительно четко сознавая, что я почти у него на коленях (и это заставляет меня с той же ясностью осознать, как сильно я хотел бы там оказаться).

— Может, присядем где-нибудь поудобнее? — спрашивает Бенджи.

Он бросает взгляд на Джема и Симону, которые стоят недвусмысленно близко друг к другу и тихо болтают о чем-то возле кухонного стола. Остальные соседи Джема, похоже, потихоньку расползлись. Кроме нас, на кухне никого не осталось.

— Да, оставим их наедине, — бормочу я, поднимаясь.

В гостиной, вероятно, есть более удобные кресла. Надеюсь, там тоже никого нет.

Несмотря на то, что торшер у камина освещает комнату мягким красноватым светом, я все равно умудряюсь запнуться обо что-то в дверном проеме, может это мои собственные ноги. Бенджи обхватывает меня за талию, чтобы поддержать и ведет к одному из больших и удобных на вид кресел за пианино.

Я делаю недовольное лицо. Не хочется сидеть одному. Бенджи тихо смеется, когда я тяну его за собой в кресло.

Не знаю, что на меня нашло. Места недостаточно, и нам тесно.

— Ты куда? — бормочет он, когда я пытаюсь снова встать.

— Не хочу тебя раздавить.

Бенджи приподнимает бровь и пристально смотрит на меня. В полумраке его взгляд кажется таким темным. Я не уверен, что разгадал его значение. Хотя обычно его голубые глаза довольно красноречивы. Но это при свете дня.

— Все в порядке, — говорит он и касается меня кончиками пальцев, но не берет за руку — если бы он это сделал, то я, скорее всего, отпрянул бы, как пугливый пони. Я до абсурда благодарен за то, что он знает меня вдоль и поперек. Но я до сих пор не знаю, что делаю. Что мы делаем? Мы не должны. Это плохая идея. Я — плохая идея.

— Мне нужно еще водки.

— Тебя нужно обнять.

Меня нужно обнять. Я киваю, покусывая нижнюю губу.

— Алфи, иди сюда.

Но я не двигаюсь. Не могу. Единственное, что мне удается это прижать свои колени к его, и, когда он отвечает тем же, мои губы трогает легкая улыбка.

— Знаю, что веду себя странно, — тихо говорю я, понимая, что не хочу быть странным рядом с Бенджи. Хотя раньше подобное не было редкостью. — Мне кажется, я увяз в зыбучих песках, — едва слышно добавляю я.

— И как же нам тебя вытащить? — шепчет он в ответ.

Я не знаю. В этом-то и проблема.

— Х-м-м. — Он задумывается на минуту. — Это кресло, похоже, тоже затягивает. Мы оба можем сидеть здесь, пока зыбучие пески не сдует. Или я могу перебраться на другое кресло, придвинуть его ближе, и мы могли бы сидеть и разговаривать, пока ты не выберешься.

Я не понимаю, как ему удается всегда так спокойно реагировать. И откуда он всегда узнает, что мне нужно, когда я и сам часто этого не понимаю.

— Кстати, мне нравится, когда ты странный. — Он мило ухмыляется.

— А не должно, — говорю я, чувствуя, как быстро колотится мое сердце.

Мне лучше закрыть глаза, иначе я так и не позволю себе сесть к нему на колени. Если не буду ничего видеть, то смогу притвориться, что почти не двигаюсь. Но я хочу видеть, и на секунду замираю, не зная, что делать.