Чертовски неправильное свидание - С. Р. Джейн Страница 8

Пространство вокруг заполнилось смехом, демоническим смехом, который, казалось, доносился со всех сторон, будто комната внезапно наполнилась людьми.

– Помогите мне, – прохрипела я, пока лица плыли перед глазами, казалось, все плавилось, как горячий воск, и растекалось по полу вокруг меня.

И этот ужасный смех продолжался.

Мне нужно было выбраться отсюда… позвать на помощь. Я качнулась к тому, что смутно напоминало выход из комнаты, мои движения были неуклюжими и неустойчивыми.

Я вышла в коридор, цепляясь за холодные стены, дыхание стало прерывистым. Я неуверенно ступала по полу – казалось, мои ноги были забетонированы.

Я пыталась кричать, но ничего не получалось.

Шаг за шагом я пробиралась вперед.

Столько искаженных лиц. Все в жутких масках смеха.

Вспышки света, беспорядочные и ослепляющие… повсюду.

* * *

Бип. Бип. Бип.

Я попыталась открыть глаза, но они были словно заклеены суперклеем. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мне удалось распахнуть их, и еще больше времени для того, чтобы все в комнате стало четким.

Белый. Он был на каждой поверхности. Белые стены и белый потолок. Белая плитка на полу.

Белые простыни.

Простыни? Я уставилась на них, пытаясь понять, где я. В отеле?

Какие-то странные, однотонные?

Я попыталась пошевелить рукой, но что-то стало натирать мне кожу. На запястье была колючая повязка.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что я привязана к кровати.

В панике я потянула руку, пытаясь сбросить повязку. Мгновение спустя поняла, что мои лодыжки тоже связаны.

Пока я пыталась высвободиться, в комнату вошла медсестра, конечно, в идеально выглаженной белой униформе.

Я, очевидно, уже поняла, что случилось что-то плохое. И жалостливый взгляд, которым она на меня смотрела, не заставлял меня чувствовать себя лучше.

– Ты можешь развязать меня, пожалуйста? – отчаянно попросила я, хотя у меня было чувство, что я знала, каким будет ответ.

– Не волнуйся, дорогая, – проворковала она. – Мы окажем тебе необходимую помощь. Обещаю. Твоя семья сделает все возможное.

Моя семья?

– Что…? – прошептала я в замешательстве. Дверь в комнату распахнулась, и в нее вбежали мама и Марко.

– О, ты проснулась. Слава богу! – почти истерично сказала мама, сжимая руку Марко так, будто без его поддержки она могла упасть.

– Мы поможем тебе, – серьезно сказал Марко.

Я моргнула, ошарашенно смотря на них и пытаясь понять, о чем они говорят. Мне казалось, что я стала жертвой чьего-то розыгрыша… который пока не смогла раскусить.

Я прикусила губу, пытаясь вспомнить, как сюда попала. Я ведь выступала, верно? А потом пошла домой. Мы праздновали последнее шоу и…

– Ты накачал меня наркотиками! – завизжала я, отчаянно дернув повязки и заметавшись на кровати. Мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было кому-то рассказать.

– Это из-за наркотиков? – Моя мать истерично обратилась к медсестре, все еще сжимая Марко одной рукой.

Женщина кивнула головой.

– Отход от такого количества кетамина может вызвать галлюцинации. А в сочетании с другими препаратами, которые были в ее организме… ей так повезло, что вы смогли вовремя ее сюда доставить.

Кетамин?!

– Я никогда в жизни не принимала кетамин, – огрызнулась я, не понимая, почему медсестра продолжает на меня так смотреть.

– Можно нам минутку? – фыркнула моя мать.

Медсестра помедлила, а затем кивнула.

– Я вернусь через несколько минут, чтобы проверить еще кое-какие жизненно важные показатели.

Марко и моя мать подождали, пока медсестра закроет дверь, чтобы снять с лиц маски. Исчезло беспокойство, и на его месте появилось… чистое зло.

– Ты действительно думала, что мы позволим тебе разрушить всю проделанную нами работу из-за одной твоей истерики?

– Что ты наделал? – прошептала я, отчаянно дергая повязки. Что это была за ткань? Она даже не сдвинулась с места.

– Ну, мы начали с 5150, – начал Марко с ухмылкой. – А завтра мы пойдем в суд, чтобы начать процесс опекунства.

– Это не сойдет тебе с рук, – сказала я… так яростно, как только могла, будучи в больничном халате, привязанной к кровати, лишенной всех основных прав.

– Ладно, – усмехнулась моя мать.

Марко открыл портфель, который всегда носил с собой, и начал бросать газеты и журналы прямо мне на кровать. На всех обложках были фотографии… меня.

С той ночи.

Я была в спортивном костюме, с бутылкой в руке, пятнами от рвоты на толстовке. На одной из фотографий рукав моей кофты был закатан, а в другой руке я держала иглу, которую втыкала в вену. На другой фотографии я стояла на коленях перед каким-то парнем… Они все не заканчивались. Как будто у меня был личный фотограф-свидетель моего падения.

Заголовки были такими же отвратительными.

«Шокирующее падение поп-принцессы Оливии: трагическая история наркоскандалов и отчаяния!»

«Темное падение Оливии: от сенсации, возглавлявшей чарты, до глубин наркозависимости».

«Взлет и падение любимицы Америки: внутри ее наркотической карусели».

«Оливия тонет в славе: скандал, потрясший музыкальный мир!»

«От сладких мелодий до горьких пилюль: тревожное путешествие Оливии».

«За кулисами: скрытая борьба Оливии с зависимостью».

«Трагическая баллада Оливии Дарлинг: как слава привела ее к падению».

«От поп-звезды до дна: шокирующая правда о борьбе Оливии Дарлинг».

«Последняя записка Оливии: Наркоскандал поп-принцессы, потрясший Голливуд!»

Я уставилась на них всех, меня охватило странное оцепенение.

– Это неправда, – заплакала я. – Зачем ты это сделал?

– Мы получим весь контроль. Все твои деньги. Ты не сможешь ничего сделать без нашего разрешения.

Голос матери был таким радостным, как у злодея из мультфильма.

И пока я сидела там, уставившись на них… все, о чем я могла думать… Моя жизнь кончена.

Глава 2. Уолкер

– Привет, Дисней, – прогремел в трубке насмешливый голос брата.

Гребаный придурок.

– Должен ли я назвать конкретный мультик, а не называть тебя просто «Диснеем»? Может, мне нужно попросить тебя спустить свои волосы, чтобы я смог подняться наверх, как, типа… Как зовут ту цыпочку? – Продолжил Коул.

Рапунцель. «Эту цыпочку» звали Рапунцель. Очевидно.

– Понятия не имею, о чем ты, – протянул я, решив, что Ари, черт, Ланкастеру нужно дать по яйцам, из-за того, что дурацкое прозвище «Дисней», которое он мне дал, распространилось по новостям. – Но если ты хочешь подняться ко мне в квартиру, называй меня только «Уолкер».

– Ну же, братишка. Впусти меня, – нараспев ответил он. Я вздохнул и нажал кнопку домофона, которая открыла дверь.

Через несколько минут лифт звякнул, и появился Коул, окруженный флером холодности, которая была его визитной карточкой. Длинные, словно поцелованные солнцем, светлые волосы спадали на плечи, темно-синяя бандана удерживала пряди от падения на лицо. Рубашка была расстегнута до