Ничуть не влюблены - Шарлотта У. Фарнсуорт Страница 6

Как будто процент кислорода в воздухе упал. Твердое под ногами становится скорее неудобным, чем расслабляющим, а лодыжки – напряженными и жесткими.

«Уже почти. Уже почти. Уже почти», – твержу я, заставляя себя продолжать бежать, а не идти. Вряд ли я пробежала больше трех километров. Может, четырех.

Я не хочу даже думать о том, насколько мизерным является это спортивное достижение. И мне бы очень хотелось соврать себе о том, сколько еще мне нужно пробежать.

Шесть кварталов.

Один квартал спустя я пробегаю мимо мистера Гудмана с собакой на поводке. Машу ему и надеюсь, что выгляжу лучше, чем себя чувствую. Он не кидается вызывать скорую, так что, скорее всего, да.

Еще пять. Четыре. Три. Два. Я вижу свою машину. Дорожку. Входную дверь.

Я падаю на газон, наплевав на то, что трава мокрая. На самом деле мне от этого хорошо. Тяжело дыша, я тупо смотрю в небо.

В итоге я уговариваю тело еще подвигаться. Встаю на трясущихся ногах и иду к входной двери. Вваливаюсь с шумом. Сбрасываю кроссовки и опрокидываю стойку для зонтов, пока снимаю толстовку, а затем ковыляю в гостиную, переходящую в кухню.

У кухонного стола стоит Ева и ест банан.

– Что это с тобой случилось?

– Сходила на пробежку, – хриплю я.

– Зачем? – ужасается она.

Отличный вопрос.

– Этим летом я бегу марафон.

– Зачем? – повторяет Ева.

Я пожимаю плечами:

– Показалось, что это хорошая цель в жизни. Типа закалка характера.

Она поднимает брови и снова откусывает от банана. Вроде бы и не собирается меня убеждать, но я все равно поддаюсь.

– Это марафон у меня дома. В память о родителях. – Я иду к холодильнику, чтобы налить воды из кувшина. – Деньги пойдут организации, которая не выпускает на дорогу пьяных водителей.

Глотнув воды, я бросаю быстрый взгляд в ее сторону. Ева меня изучает.

– Все в порядке. Со мной все хорошо, – уверяю я ее.

Ева – единственный человек во всем Холте, которой я рассказала о своих родителях. Что они умерли, как они умерли. Все остальные мои друзья считают, что посылки от Гаррисонов принадлежат моим родителям, а не лучшей подруге моей матери и ее мужу.

– Тебе нужна компания для тренировок? Я-то точно согласна.

Я улыбаюсь ей в надежде, что улыбка отражает признательность и симпатию. В устах Евы это щедрое предложение. Она ходит на долгие прогулки, чтобы слушать любимые подкасты, но я знаю, что это как раз и есть ее предпочитаемая максимальная скорость – ходьба.

– Я с тобой так не поступлю. Сегодня я бегала одна, и ничего. – Упускаю, что не факт, что смогу сделать это завтра. – Я пойду в душ.

Двадцать минут под дымящимися потоками воды помогают смыть травматические воспоминания об утренней тренировке. Я надеваю самые удобные треники и делаю себе смузи, а потом уютно устраиваюсь на диване.

Ева сидит за кухонным столом и работает над своим последним произведением искусства. Типичная суббота. Я валяюсь на диване, переключаясь с учебы на старые серии «Задержки в развитии». И поднимаю задницу, только чтобы иногда подкрепиться. И всю дорогу на заднем плане скрипят карандаши Евы.

Скрипят беспрестанно, пока не нужно включать свет в гостиной. Я его не включаю. Это Ева. Мне зашибись лежать в темноте и смотреть телевизор. Только щурюсь на искусственное освещение.

– Нам пора! – объявляет Ева. – Баскетбольный матч начнется через двадцать минут.

– Я думала, ты забыла, – ворчу я.

Ева издает недоверчивый возглас, а потом указывает на доску объявлений справа от плиты. Список дел на старших курсах, который она настрочила вчера вечером, выделяется на фоне нашей маленькой коллекции меню навынос.

Я вздыхаю и скатываюсь с дивана.

– Десять минут! – кричит мне вслед Ева, пока я иду по коридору в свою комнату.

Мне очень хочется идти в трениках, но я давлю этот порыв. Как-то некрасиво, раз я в них весь день валялась, а ведь после матча мы куда-нибудь пойдем.

Я натягиваю любимые темные узкие джинсы и серую худи Университета Холт. Мои рыжие волосы уже растрепаны, так что я собираю их в нетугой узел. Надеюсь, он выглядит нарочито небрежным, а не ленивым. Немного туши на ресницы – и я готова.

Ева уже ждет меня. Она сменила домашнюю одежду на вельветовые брюки и розовый свитер. Почти весь ее гардероб состоит из такой одежды, которую я бы никогда не осмелилась носить, но у Евы получается.

– Готова? – Она лучезарно улыбается.

– Да, пошли.

– Я поведу. – Ева цапает ключи с кухонной столешницы.

– Кто бы знал, что тебя так восторгает спорт, – хмыкаю я, когда мы выходим.

– Мэри сказала, матчи ужасно прикольные.

– Мэри нравится баскетбол?

Ева лукаво смотрит на меня.

– Мэри нравится Клейтон Томас.

Я смеюсь:

– О! Понятно.

Я почти ничего не знаю о баскетболе. Я знаю, что светлые волосы и дружелюбная улыбка Клейтона сделали его популярной фигурой в кампусе. В отличие от другого известного спортсмена – мистера Харта-сердцееда, – он еще и приличный парень. В том году мы с ним вместе ходили на занятия по гуманитарным наукам.

– Видимо, она надеется, что ты ее представишь, – говорит мне Ева.

– И заговор сгущается, – заунывно произношу я, пока мы садимся в ее машину.

Она застенчиво смотрит на меня, заводя мотор.

– Я почти месяц слышу о нем на уроках рисования. И сказала ей, что попытаюсь завязать с ним разговор. Но я ведь не на «ты» со всеми спортивными командами, в отличие от тебя.

– Это огромное преувеличение.

– Вся хоккейная команда остановилась поговорить с тобой во вторник в «Гэффни».

Не вся. Конор прошествовал мимо, не сказав ни слова, и мне бы очень хотелось этого не заметить. Хотя моя маленькая мстительная сторона радовалась, что разговор его товарищей по команде со мной был ему явно неприятен. Он редко при этом присутствует.

– Это все из-за Джека. Ты знаешь.

Я не особенно жалею, что встречалась с Джеком Уильямсом на первом курсе, но если бы я могла вернуться в прошлое и все поменять – поменяла бы. В отличие от прочих ребят в хоккейной команде, он почти всегда носит рубашки с воротником на пуговицах и слаксы. Я и не представляла, что он играет в команде, до нашего второго свидания. А до тех пор мне как-то удавалось держаться подальше от хоккеистов Холта. Узнав, что Джек в команде, я решила не давать Конору влиять на мою жизнь. К сожалению, это упрямство растянуло мои отношения с Джеком больше, чем мне бы хотелось; и каждый раз при виде его я чувствую вину за это.

– Джека там даже не было, –