Вкус Парижа - Виктория Браунли Страница 6

он поведал мне правду. В университете он читал серию детективов про британского шпиона Джонатана Буна, и в одной из книжек действие разворачивалось во Франции. Одержав верх над Огюстом Леконтом, коррумпированным французским аристократом, Буну наконец удается переспать с неуловимой французской шпионкой Фанни д’Амур. Во время их страстной ночи они пьют шампанское и едят конте двухлетней выдержки, но только не в Париже, а на фоне Французской Ривьеры.

– Но постой, ты пробовал его прежде? – уточнила я.

– Нет, но я решил, что раз он хорош для Буна и Фанни, то понравится и нам.

Пожалуй, если бы я знала об этом в то время, наши отношения могли бы закончиться раньше. Я имею в виду – какой приличный чувак вычитывает про сыр из книжки про шпионов, а потом делает вид, будто знает, какой он на вкус? А тогда мне казалось абсурдным даже думать об этом. В моих глазах Пол был знатоком и гурманом, знавшим все про сыр и вино. И хотя мы стали встречаться не только благодаря ломтику вкусного деликатеса, в ту ночь в Париже как раз сыр стал важным фактором и значительно повысил в моих глазах рейтинг Пола.

Но в этом весь Пол. Всегда хватается за хайповый тренд и верит, что на свете нет ничего важнее. Когда-то это был сыр, теперь кроссфит, медитация и «духовное просветление». Пожалуй, мне следовало давно догадаться, что будет дальше…

Я взглянула на часы. Прошло полчаса, как я сидела тут и страдала, а голова по-прежнему не прояснилась. Я поняла, что вести машину самой мне нельзя. Тогда я схватила телефон и вызвала Uber. Когда водитель подъехал, он подозрительно смерил меня взглядом, прежде чем пустил в салон. Наверняка, еще подъезжая, заметил мои красные, опухшие глаза.

Я громко высморкалась. Таксист вздохнул, убавил громкость радио и спросил, все ли у меня в порядке.

– Угу, тотально в норме. Просто очередной пятничный вечер, – ответила я, пытаясь добавить в голос бодрости.

– Слава богу. А то я только что вез пассажирку, которая за ужином порвала отношения со своим бойфрендом. Представляете? Она была просто всмятку. Грустно было глядеть на нее. Отчаяние зашкаливало. Она никак не ожидала, что так будет.

Оценка хоть всего на две звезды, но более чем разумная.

У квартиры Пола я долго возилась с ключами и с трудом открыла ее онемевшими пальцами. Войдя внутрь, с грохотом захлопнула дверь и швырнула мобильник на кухонный стол. Потом сразу отправилась спать, топая по ступенькам и сдирая с себя платье.

Глава 4

Я проснулась на следующее утро от солнца, светившего в окно. Вчерашние тучи уплыли, и день был великолепный.

«Ух, мне повезло», – подумала я.

Я встала, пошла в ванную и взвыла от ужаса, увидев свою опухшую, в пятнах косметики рожу. Закрыла шторы и вернулась в постель, благодаря Бога, что сегодня суббота и не надо идти на работу. Снова позволила слезам литься и через некоторое время уснула, всячески избегая думать о Поле, нашем разрыве и о необходимости уехать из его бесподобной квартиры.

Почти все утро я чередовала сон со слезами. И только когда услышала полдюжины сигналов своего телефона, оставшегося наверху, я кое-как вытащила себя из уютной и теплой постели. Сердце упало, когда я увидела, что от Пола ничего нет. Никакого письма, где говорилось бы, что все это была большая ошибка и что он просит прощения. Вместо этого почти все сообщения пришли от моей матери; она спрашивала, как все прошло вчера. Мне совершенно не хотелось ей отвечать, но я знала, что она не уймется и не даст мне покоя, если я ей не расскажу. Я кратко описала, что Пол ничего мне не сказал, но про наш разрыв не упомянула, иначе это привело бы к долгому и мучительному допросу по телефону.

Еще были два сообщения от моей приятельницы Билли – в первом она спрашивала, готова ли я выпить кофе, во втором, ровно через час, не умерла ли я. Вот ей я немедленно позвонила. Мне нужно было рассказать кому-то обо всем, что произошло, а она всегда давала толковые советы. От нее я получу больше сочувствия, чем от мамы. Или, по крайней мере, она всегда будет на моей стороне.

– Эй! – заорала она, и я убавила громкость телефона. – Как дела?

– Не очень. Вчера вечером мы с Полом расстались. – Я с трудом удержалась от слез.

– Что-что? Не поняла!

– Ну, я порвала с ним. Но это была вроде как трагическая неожиданность, – добавила я.

– Разрыв как трагическая неожиданность? Расскажи мне обо всем целиком.

Тогда я выдала Билли расширенную версию случившегося, от тесного платья до желания Пола поехать на ретрит на поиски «себя» и «духовного просветления» и, наконец, до момента, спровоцировавшего разрыв: как он сказал мне, что я могу подождать, чтобы увидеть, что он думает про наши отношения, когда вернется назад. Я не стала упоминать, что отправилась на ужин, ожидая предложения от Пола, поскольку при свете дня казалось слишком смешным даже говорить об этом вслух.

Как могла я быть такой слепой?

– Ну, туда ему и дорога. Без него тебе будет на сто процентов легче.

Такая быстрая оценка моей ситуации, пожалуй, была не совсем искренней, но я не возражала. Билли была милой и надежной, и она определенно умела лгать при необходимости, особенно ради защиты ее подруг.

Когда я не ответила, она продолжила, заполняя паузу:

– Ты так не думаешь? Ты была слишком хороша для него. Ты должна теперь свободно вздохнуть.

– Я пока что даже по-настоящему не обдумала случившееся. Все так неожиданно. Я имею в виду, что мне теперь делать? Я не знаю, как мне жить одной. Где мне жить?

– Сейчас тебе вообще не надо беспокоиться об этом, – заявила она. – До возвращения Пола у тебя как минимум три недели.

– Конечно, я могу жить у мамы, но боже, какой стыд. Прожить восемь лет с мужиком и вернуться домой к матери… Просто я сейчас чувствую, что зря потратила на этого идиота так много времени. А мои яичники? Зачем я… – Тут уж я не смогла сдержать слез.

– Элла, серьезно. Никто и не ждет, что ты все немедленно осмыслишь, – сказала она и, помолчав, добавила: – Я еду к тебе. Захвачу припасы.

– Нет, не надо. Я вся в расстройстве.

– Мне плевать. Сейчас ты нуждаешься во мне, – отрезала она и тут же прервала связь.

Я услышала звонок в дверь, когда наносила второй слой косметики, чтобы закрыть безобразие, которое только что устроила на лице. Я понимала, что мне сейчас