Снова вместе - Суки Флинт Страница 6

Шмыгнув носом, я думаю, откуда он это может знать? Разве я говорил ему? Уверен, что нет. Более того, я не помню, чтобы мы с Бенджи в принципе нормально разговаривали с тех пор, как я начал работать в «Visual». Нелегко быть в курсе событий жизни друга, когда у него нет времени, увидеться или позвонить. Может возникнуть впечатление, что он намеренно избегает общения. А редкий обмен сообщениями ни хрена не значит.

Честно говоря, возможно, с тех пор у меня в принципе не было ни с кем нормального общения. Во всяком случае, о чем-то действительно важном.

Я потираю лицо:

— Знаешь, что я понял? Как только я вышел из того здания, то достал телефон и, листая список контактов, понял, что никому не могу позвонить. У меня в записной книжке было столько людей, которых я встречал по работе, с которыми разговаривал каждый день о разной ерунде или ходил выпить после окончания рабочего дня. Я думал, что знаю их, но внезапно понял, что мне нечего им сказать. Вряд ли им вообще будет до меня дело.

До сегодняшнего дня, разговоры о работе приносили радость. Я работал на телевидении. У меня был сценарий. Я был частью чего-то. Того, о чем, мне казалось, я так мечтал. Но на самом деле, я хотел, чтобы работа полностью поглотила меня, не оставив времени на размышления о вещах, причиняющих боль.

Тогда я был в полном замешательстве. Как, впрочем, и сейчас. Ненавижу это чувство. Иногда, мне кажется, что мне суждено брести по жизни словно в тумане.

— Ты мог позвонить мне, — тихо говорит Бенджи.

— Нет, не мог… — ведь именно я решил внезапно исчезнуть и вычеркнуть из своей жизни друзей. — Я даже не надеялся, что ты захочешь со мной разговаривать.

Не говоря ни слова, Бенджи поворачивается и заключает меня в объятия. Стараясь игнорировать нелепый удивленный возглас, вырвавшийся из моей груди, я закрываю глаза, обхватываю руками его широкую спину и, зарывшись лицом ему в шею, крепко прижимаюсь к могучему телу. Часть меня желала этого намного больше, чем я готов был признать. Иногда мне снились наши объятья, и я просыпался, ощущая себя счастливым. Тогда я знал, что в безопасности, дома и в гармонии с собой. И сейчас, когда это происходит в реальности, я растворяюсь в этом тепле, таком надежном и сильном, что уверен, если позволю, оно растопит лед внутри меня, до которого еще никто не смог добраться.

Но спустя всего мгновение (по моим ощущениям), Бенджи начинает отстраняться. Я не останавливаю его, но тихо произношу:

— Куда это ты собрался? Нам надо наверстать двенадцать упущенных месяцев.

Бенджи тихо смеется и задерживается в моих объятьях еще ненадолго. Это именно то, что мне надо и то, чем я никогда не смогу насытится. Тихий внутренний голос шепчет, что я должен быть осторожен. И я буду. Как обычно.

— А ты помнишь, еще до того, как мне поставили диагноз дислексия, ты сидел и помогал мне с домашним заданием? — говорит он, и его горячее дыхание касается моей шеи и волос. — Меня так легко можно было отвлечь, впрочем, как и сейчас, — добавляет он с усмешкой, от чего по моей спине пробегают мурашки, ведь я понимаю, о чем именно он говорит. — А иногда вместо того, чтобы делать домашнюю работу, мы просто болтали. Ты никогда не злился и был очень терпелив, даже когда я дико тормозил. Ты делал акцент на моих успехах, не замечая неудачи. Джем думал, что я просто ленился. Но тебе, как будто и вправду нравилось проводить со мной время.

Так и было. С тех пор мало что изменилось, думаю я, и крепче стискиваю его в объятьях, чувствуя приятное тепло внизу живота. Я держу бедра на почтительном расстоянии, чтобы Бенджи не узнал, насколько мне приятно находиться в его руках. Не в силах удержаться, провожу по его лопаткам через футболку.

— Знаю, мы были детьми… и я был младше… но… — его голос затихает, подобно ускользающему ветерку.

— Но что…? — тихо спрашиваю я, кончиками пальцев выводя круги по его мышцам, когда он замолкает.

— Как приятно, — шепчет он и его дыхание учащается.

Я улыбаюсь и закрываю глаза, похоже, он совершенно забыл, что собирался сказать. Я тоже не спешу нарушить тишину. От него так приятно пахнет, так знакомо и, в то же время, по-новому. Уютно, но, при этом, возбуждающе. Боже, я чувствую, как мы близки в данный момент. Ближе, чем я был с кем-либо за очень долгое время. И я знаю, что мне нужно отступить и немного остыть. Может окатить себя холодной водой или положить пару кубиков льда за шиворот, но не думаю, что мне хватит на это силы воли. Возможно, я растерял ее на танцполе. Ну или оставил на скамейке в парке, в тот момент, когда Бенджи с такой готовностью подставил свое плечо, чтобы я мог на него опереться. Ах, эти плечи, думаю я, и мурлычу от удовольствия, исследуя их изгибы и контуры. Никогда не касался, и уж точно не таким образом, кого-то настолько хорошо сложенного как Бенджи. Просто не осмеливался. Я провожу рукой по его бицепсу и ощущаю, как под кожей перекатываются упругие мышцы.

Не то чтобы Бенджи всегда стремился стать большим и сильным или типа того. Более того, начав ходить в школьный спортзал, он говорил, что ему нравиться заниматься и это помогает чувствовать себя лучше. Он, определенно, не был настолько мускулистым, когда я видел его в последний раз. Но тогда ему было чуть меньше восемнадцати, а сейчас почти девятнадцать.

Я продолжаю исследовать его тело, скользя ладонями по бокам. Бенджи внезапно вздрагивает и сдвигается так, что почти вплотную прижимается ко мне. Я не убираю рук и молюсь, чтобы он принял горячую твердую штуку, вжимающуюся в его бедро, за мой мобильник. На мгновение я перестаю дышать, и, как ни странно, кажется, Бенджи тоже, а затем мы будто одновременно делаем вдох. «Расслабься, расслабься, это всего лишь объятие», думаю я.

В какой-то момент я начал осознавать, что наше с Бенджи веселое времяпрепровождение перестало быть для меня чисто дружеским. Поначалу я даже не придавал этому значения. Но