Багровая река - Девни Перри Страница 6

Задавая слишком много вопросов, можно пересечь ту невидимую черту, проведенную между мной и моей семьей. Кроме того, папа знал, почему я уехал из города. И, как и Тифф, он думал, что мне следовало двигаться дальше много лет назад.

— Хорошо, — пробормотал он.

— Я уехал в спешке. Ты не мог бы вынести мусор на обочину в среду?

— А Тифф?

— Она съезжает.

— О, — он сделал паузу. — Понятно.

— И не мог бы ты забирать мою почту каждые несколько дней? Просто чтобы она не накапливалась.

— Конечно.

— Спасибо, папа.

— Ага.

Он закончил разговор.

Эти скупые, отрывистые разговоры стали нормой. И, так или иначе, в этом была моя вина.

В следующий раз, когда я буду уезжать, позвоню другу, чтобы тот проверил дом.

Я отложил телефон в сторону и сосредоточился на дороге, любуясь пейзажем по пути. Множество гор. Густые вечнозеленые леса. Эта часть Монтаны не сильно отличалась от Айдахо. Возможно, именно поэтому Кормак вернулся. Он хотел почувствовать вкус дома.

Единственное, чего он заслуживал, — это три квадратных метра тюремной камеры.

Блять, как же я надеялся, что эта зацепка была чем-то реальным. Надежда была опасной игрой для такого человека, как я, особенно когда дело касалось Кормака. Но с каждым километром она шевелилась, нарастая и разбухая в моих костях.

К тому времени, как я прибыл в Куинси, мои мышцы дрожали. Пальцы барабанили по рулю, когда шоссе замедлило ход, сворачивая на Мэйн-стрит. Съезжая с дороги, я впитывал маленький городок, как губка.

Гостиница «Элоиза», в которой я забронировал номер, была самым высоким зданием в поле зрения, прерывавшим зубчатый горный горизонт вдалеке. В центре города располагались предприятия, рестораны и пара баров.

Фонарные столбы, освещавшие тротуары, были окутаны мерцающими огнями. Витрины магазинов были украшены осенним декором: тыквами, хризантемами в горшках и яркими листьями.

Проезжая мимо хозяйственного магазина, я сделал мысленную пометку зайти и взять карту местности. Некоторым помогали цифровые карты и GPS, но я всегда предпочитал бумажные.

Мой наставник научил меня этому.

Он также научил меня, что время имеет решающее значение. Если у подозреваемого была слишком большая фора, догнать его становилось невозможно. Портрет преступника был отправлен в пятницу днем. К сожалению, сегодня уже воскресенье. Но два дня — это быстрее, чем любая другая зацепка, которую я находил.

Возможно, Кормак думал, что по прошествии четырех лет мир забыл о его преступлениях. Возможно, ему было комфортно там, где он скрывался. Возможно, если бы он построил убежище, обжил местность, он не стал бы так быстро уезжать.

Череда вероятностей. Это было всё, что у меня было.

Этого должно было быть достаточно.

Я припарковался на Мэйн-стрит, достал свои сумки из багажника серебристого Dodge и отнес их в гостиницу «Элоиза». Портье быстро зарегистрировал меня, отправив в мой номер на четвертом этаже с двумя ключами и рекомендациями ресторана, где можно было бы поужинать.

Я был слишком взволнован, чтобы много есть, поэтому вместо того, чтобы зайти в отеле в ресторан «Костяшки», я оставил свои сумки в номере, а затем направился на улицу.

— Здорова, — мужчина кивнул, когда я проходил мимо него по тротуару возле отеля.

— Добрый вечер, — я опустил подбородок, мне уже нравилась дружелюбная атмосфера Куинси и тот факт, что здесь я был безымянным, безликим незнакомцем.

Последние две недели я почти не выходил из дома из-за недавнего внимания прессы. Однажды, когда я пошел в продуктовый магазин, на меня косо посмотрели. Кассирша без обиняков спросила меня, не я ли тот полицейский.

Пока эта чертова буря не утихла, я был более чем счастлив проводить свои дни в Монтане.

Ирония в том, что я начал свою карьеру, чтобы выделиться. Быть одним из героев. С гордостью носить свой сверкающий значок. В эти дни последнее, чего я хотел, — это внимания. Мой значок потускнел, и, казалось, никакая полировка уже не поможет.

Именно поэтому я его и оставил.

Я пересек Мэйн, направляясь в кофейню. Перед небольшим зеленым зданием была выставлена меловая доска с рекламой сегодняшних фирменных блюд. Мокко-латте. Панини с ветчиной, яблоками по-швейцарски. Тыквенное печенье с шоколадной крошкой. Слова были написаны крупными печатными буквами, каждая украшена завитушками цветов.

Большие окна кафе с черными стеклами занимали большую часть стены, выходящей на улицу, позволяя посетителям хорошо видеть тротуар и саму улицу. В вечернем свете они действовали как зеркала, отражая проезжающие машины и прохожих, включая меня.

Проклятье, как же дерьмово я выглядел. Я провел рукой по волосам, пытаясь пригладить темные пряди. Их нужно было подстричь, а я не брился несколько дней. Щетина на моей челюсти была густой. Может, оставлю её, отращу бороду.

Тифф ненавидела бороды.

Но это больше не имело значения. И борода могла бы отвлечь от темных кругов у меня под глазами. Сон был поверхностным с тех пор, как, ну... Я не мог вспомнить, когда в последний раз спал больше четырех или пяти часов подряд.

Я еще раз расчесал волосы пальцами, но усилия были тщетными, поэтому я поправил воротник своей клетчатой куртки, прежде чем подойти к двери кофейни.

На ней золотыми буквами было написано «Кофе у Иденов». Я открыл её и вдохнул аромат кофе и еды. Вкусной еды. У меня заурчало в животе. Наверное, я был голоден.

Я как раз обедал за своим ноутбуком, когда наткнулся на ориентировку на розыск полицейского управления Куинси. Еда была выброшена в мусорное ведро, и я больше не останавливался, как только отправился в путь.

Стены кофейни были того же темно-зеленого цвета, что и снаружи, что придавало её теплую, располагающую атмосферу. Деревянные столы и стулья заполняли пространство по обе стороны прохода, который вел к стойке в задней части кафе.

Стеклянная витрина ломилась от выпечки и десертов. Шипение эспрессо-машины заглушало разговоры за занятыми столиками. Мои ботинки глухо стучали по деревянному полу, пока я пробирался к стойке.

На бариста был фартук цвета сосны. Ее черные как смоль волосы были собраны в короткий хвост. У нее были толстые стрелки на глазах, а губы были окрашены в фиолетовый цвет. Не сливовый или винный, фиолетовый, как виноградное желе.

Она подняла палец, заканчивая наливать молоко в кувшин.

— Одну минуту.

— Конечно, — я кивнул, просматривая большое меню,