Мой дерзкий сосед - Эми Эйворд Страница 55

– Я же говорила вам, дебилам, не играть на улице.

Я взорвался от смеха.

– Эй, дамочка, я в суд подам, и у тебя отберут права, старая карга. – Парень за рулем фургона разозлился.

– Мне сто девяносто семь лет, если не больше, ты, мелкий гаденыш. – Она показала парню свой кривой и сморщенный средний палец. – Я помру еще до того, как дело дойдет до суда. К тому же у меня нет прав.

Этого придурки-репортеры уже не вынесли, они собрали вещи и уехали. Я помахал вслед машине милой миссис Бо. Думаю, скоро ей доставят цветы от меня.

Поездка на стадион превратилась в череду созвонов, сообщений и коротких стратегических сессий.

Мы решили провести пресс-конференцию в штаб-квартире «Мустангов», а не в тренировочном центре, потому что не хотели отвлекать парней в лагере. И если все пройдет хорошо, я планировал вернуться на тренировку сегодня позже.

А все пройдет хорошо. Мы с Трикс были заодно, так что на самом деле больше ничего не имело значения.

На стадионе Макгуайер уже общался с пиарщиками команды, а мои братья и ковбойши работали над укреплением командного духа. Когда мы припарковались, меня охватило настолько сильное ощущение сплоченности и коллективной мощи, что его точно должны были почувствовать даже журналисты.

Сегодня ты был или за нас, или против нас. И мир совершенно точно узнает, кто в этой ситуации хорошие ребята, а кому должно быть по-настоящему стыдно.

Макгуайер, Джонстон, Мари, мой отец и братья – все ждали нас у машины. Но Трикси взяла меня за руку и выставила указательный палец, глядя на них, чтобы они еще подождали.

– Я знаю, что мы планировали сказать, но я думала об этом всю ночь и знаю, что Рэйчел никогда не остановится. – В ее чертах отразилась какая-то новая решительность. Она не жаловалась, не боялась, она была непоколебима. – Хейтеры всего мира не скажут внезапно: «Ой, так вам не стыдно, что ж, тогда мы отвяжемся от вас».

– Нет, наверное, не скажут. – Это так не работало, если ты находился в центре внимания общественности. Когда ты заявляешь о себе миру, всегда появляются хейтеры. К черту хейтеров.

– Так что пошли они. – Я еще больше влюбился в нее, услышав, как она повторила то, что было в моих мыслях. В глазах Трикси горел тот огонь, та искра, которая говорила, что с нее хватит размениваться по мелочам. Никаких извинений, никаких оборачиваний назад. И я должен поддержать ее, быть рядом с ней. – Крис Кингман, ты меня любишь?

Мир вокруг нас со всей его драмой померк. Исчезли журналисты, хейтеры, исчезло все. Были только я и девушка, которая дополняла меня. Мое сердце и ее сердце, моя жизнь и ее жизнь, моя любовь и ее любовь.

– Я люблю тебя с тех пор, как нам было по двенадцать лет, Трикс.

Она улыбнулась так ослепительно, что я был уверен: мы оба будем сиять, когда выйдем из машины. Ее переполняла нерастраченная, бурная энергия, которая была заразительна.

– Хорошо. Тогда давай докажем всему остальному миру, что любовь побеждает.

Мы вышли из машины, Трикси взяла меня за руку и сжала ее крепко и уверенно. Мы шли с ней так, будто входили в крепость, стены которой были выложены не из камня, а из верности и любви.

– Я знаю это выражение лица, большой брат. Ты собираешься надрать кому-то зад, да? – прорычал Деклан, но его взгляд выражал одобрение.

– Мы с тобой, парень. – Эверетт похлопал меня по спине.

Джонстон кивнул, а Мари широко улыбнулась, словно узнала наш секрет. Может, и узнала.

Но пронял меня взгляд отца – тот самый, который говорил, как он чертовски гордится кем-то из нас, и мне пришлось прочистить горло, чтобы приготовиться отвечать на вопросы журналистов.

Повсюду появились вспышки камер, журналисты и репортеры выкрикивали вопросы, и чтобы мы намекнули им на то, что сейчас будет, я улыбнулся и помахал им так, будто мы сейчас объявим о выигрыше чемпионата. Снова. Мы взошли на импровизированную сцену, которую Макгуайер организовал на лестнице прямо у входа на поле, и подождали, пока эти акулы успокоятся.

– Давай сделаем это, – прошептала Трикси, и ее голос чуть не потонул в нарастающем шуме толпы.

И мы подошли к микрофонам единым фронтом, готовые выступить с нашей историей и, возможно, только возможно, изменить мнение хотя бы нескольких людей.

– Крис, Крис, вы собираетесь посещать психотерапию насчет вашего сексоголизма?

– Беатрис, какой пример вы подаете подросткам вашей альма-матер?

– Крис, давно ли вы увлекаетесь толстушками?

– Вы сами слили видео?

Трикси сильнее сжала мне руку и прошептала:

– Иисус, Мария и Джон, и все остальные святые. Да что не так с этими людьми?

Я прошептал ей в ответ:

– Это хейтеры, и мы скажем им пойти ко всем чертям. Мне кажется, Иисус бы одобрил, как думаешь?

Я подошел к микрофону и сказал:

– Запишите это, дамы и господа. Я не собираюсь извиняться за то, чем занимаются все взрослые люди. Возможно, нам стоило подождать до того, когда мы доберемся до дома, но не вините меня в том, что я перевозбудился из-за моей роскошной девушки.

Как мы и думали, толпа взорвалась. Но мне уже надоело слушать их мнение и вопросы. Это моя игра, мои правила.

– И не думайте, что я не знаю, кто из вас пишет о ней всякие гадости. Если вы из тех отбросов, которым нравится унижать людей из-за их размера, формы или веса, то вы можете убираться отсюда.

После этих слов большинство из них притихли. Они явно не такую пресс-конференцию ожидали. И было куда веселее наконец отчитать их по полной вместо того, чтобы расшаркиваться перед ними, как они того ждали.

Один из репортеров, я узнал его – из уважаемого издания, – поднял руку, как и положено на обычной пресс-конференции, поэтому я ответил ему вежливостью и назвал по имени:

– Джордж?

Он встал и одернул пиджак.

– Да, Джордж Зелени, «Международный спорт».

– Я знаю, кто вы, Джордж, задавайте вопрос.

Он кивнул.

– При всем уважении, Крис, неужели вам и мисс Мур совсем не стыдно? Вы занимались этим в публичном месте.

– Благодарю за вопрос, Джордж. Я уже сказал, что мы не собираемся извиняться за то, что влюблены и демонстрируем нашу любовь. Почему бы вам не обвинить парня, который снимал нас без нашего ведома и согласия, и потом не только выложил это в сеть ради своих пятнадцати минут славы, но и продал запись за огромные деньги.

Трикси ущипнула меня за бедро. Ой. Я перестарался. Энтони все еще меня бесил.

Еще один репортер, имени которого я не знал, поднял руку и просто выкрикнул:

– Вы имеете в виду Энтони Нергала, так же известного как «Энтони разве я мудак»?

Я взглянул на Трикси. Я пользуюсь известностью со времен колледжа, и поскольку я не мудак, я завел пару полезных друзей и приятелей. И хотя я знал конкретно, сколько этот мелкий таракан получил за видео, мы не планировали выдавать его.

– Вы собираетесь подавать в суд?

Я бы с удовольствием потратил весь чертов выигрыш Суперкубка, чтобы показать всем, какая он крыса.

Хотя мама Трикси собиралась засудить его по самые гланды за его так называемый фан-клуб Саншайн Бэбкок. Он распространял пиратские копии ее видео годами, и она подловила его на огромном количестве нарушений авторского права и товарного знака. Миссис Мур по натуре была умной и сообразительной предпринимательницей, а Энтони был тупицей, решившим получить легкие деньги.

Но я снова промолчал. Настал черед Трикси. Она улыбнулась Джорджу и подождала, пока остальные угомонятся. После целой минуты молчания она посмотрела на них своим сексуальным строгим взглядом библиотекарши, и они наконец заткнулись к черту.

Займи свое место

ТРИКСИ

Крис молча ждал меня. Напряжение среди присутствующих только возросло, когда я посмотрела на них своим фирменным библиотекарским взглядом, призывающим к тишине. Все собрание журналистов, состоявшее в основном из мужчин, наконец притихло, некоторые из них даже выглядели немного пристыженными и терпеливо ждали наших следующих слов. Я почувствовала тревожный прилив адреналина, но в то же время и новообретенное желание, которое зарождалось во мне.

Займи свое место, Беатрис. Не извиняйся и не позволяй миру стыдить тебя за то, какая