Ничуть не влюблены - Шарлотта У. Фарнсуорт Страница 30

Я вздыхаю и пишу Мэри: «Меняем планы. Встречаемся в боулинг-центре “Лемерс”».

– Ты не говорила, что Томас приглашал тебя на свиданку.

Я меряю Конора взглядом.

– А с чего бы? И ты-то откуда знаешь?

– Он только что сказал.

– Что? Зачем?

– Не только девушки болтают, Хейз.

– А при чем тут предложение Клейтона как-нибудь потусить в прошлом семестре?

– Ты ему отказала, а теперь идешь с ним на двойное свидание.

– Во-первых, это не двойное свидание. Во-вторых, я серьезно сомневаюсь, что Клейтона настолько ранило то, что я не приняла его предложение потусить.

– Настолько, что он упомянул об этом месяцы спустя.

– В этом разговоре вообще есть смысл?

– Я его изобретаю, – весело отвечает Конор. – Хотя, раз уж ты завела об этом речь, это несколько повышает мое мнение об Уильямсе.

– О Джеке? Почему?

– Он все еще по тебе сохнет, Хейз.

– Нет, не сохнет, – возражаю я, несмотря на то что из нас двоих Конор знает Джека лучше меня.

– А как ты думаешь, почему никто из ребят в команде с тобой не флиртует?

– Потому что им неинтересно со мной флиртовать?

– А вот тут ты ошибаешься. – Конор фыркает от смеха. – Никогда этого не понимал.

– Чего?

– Вас с Уильямсом.

– Он славный.

– Да, верно, – соглашается Конор. – А что, такие парни в твоем вкусе? Славные?

– Разумеется, нет, а то бы я до сих пор с ним встречалась.

– А почему ты вообще с ним встречалась?

Я бросаю на Конора косой взгляд, и он пожимает плечами:

– Просто любопытно.

– В моей жизни происходила некая хрень, а он был славным и несложным, – отвечаю я. – Я даже не знала, что он в команде, а то бы никогда не стала этого делать.

– Какая хрень?

– Такая, что не твое дело.

Конор улыбается:

– Справедливо. Ты что-то имеешь против хоккеистов?

– Нет. А что?

– Ты сказала, что не стала бы встречаться с Уильямсом, если бы знала, что он в команде. Не любишь хоккеистов?

Я вздыхаю и признаю:

– Он тут был ни при чем. – И после паузы добавляю: – И хоккей тоже.

Конор хмыкает:

– И теперь я должен дать тебе мизинчик, что не расскажу об этом Уильямсу?

– Нет, – отвечаю я. – Ведь нам не по семь лет. И еще… Я тебе доверяю.

Последнюю фразу я добавляю нехотя, но менее правдивой она от этого не становится. Не знаю, стоит ли мне ему доверять. На самом деле я вполне уверена, что нет. Но все равно доверяю.

Конор ничего не говорит. Тишина угнетает, но я тоже молчу.

Когда мы паркуемся у боулинг-центра, такое ощущение, что я вообще ничего не говорила. Конор выдергивает ключи из замка зажигания и смотрит на меня.

– Ты хорошо играешь в боулинг?

– Нет, – отвечаю я и вылезаю из машины.

Мы идем ко входу в боулинг-центр. На парковке почти пусто, так что до дверей – напрямик.

Пока мы идем, Конор хмурится.

– Проклятие. А как ты думаешь, твоя подруга хороша в боулинге?

– Мэри? Склоняюсь к тому, что нет.

Насколько я знаю, руку она тренирует только в рисовании.

Лицо Конора светлеет.

– Хорошо. Томас мне жизни не даст, если мы проиграем.

– А почему ты тогда не сыграешь вместе с ним? – спрашиваю я.

– Потому что у нас фальшивое свидание, Хейз. И потом, если я сыграю с Томасом, я не смогу его победить.

Я фыркаю, и мы заходим. Внутри – длинная стойка, тянущаяся на несколько метров вправо. За ней стоит мужчина средних лет с таким видом, будто бы он хотел оказаться где-то в другом месте. Он осторожно смотрит на Конора: вероятно, думает, что этот тип готов затеять драку. Надеюсь, что нет. Я слышала много историй о драках Конора, но ни одной не видела. И если речь не заходит о семье Гаррисонов, нрав у него вроде бы ровный. Вот только его улыбка, когда он просит подать нам обувь для боулинга, сверкает коварством. И меня это не отвращает, я нахожу ее неотразимой.

Конор передает мне пару туфель, и я удивлена: они нужного размера.

– А как ты…

Но я умолкаю, вспомнив наше катание на коньках.

Мы идем на назначенную дорожу и переобуваемся, меняя уличную обувь на неудобные и уродливые туфли для боулинга. Каким-то образом Конор уже второй раз умудряется заставлять меня влезть в обувь напрокат. По крайней мере, у этих плоские подошвы.

– Почему они не могут быть милыми? – стенаю я, надевая левую. – Или более удобными. А то все равно что ноги к деревянной доске привязывать.

– Драматизируем? – спрашивает Конор, переобуваясь.

Я открываю рот, чтобы возразить, но замечаю, как в боулинг-центр входит Мэри.

– Мэри пришла, – объявляю я. – Будь вежлив! И давай без пошлостей. Она стеснительная.

Конора мои инструкции явно веселят, а не обижают.

– Я умею вести себя на людях, Харлоу. И когда я говорил что-нибудь пошлое?

– Ты играешь в хоккей, – напоминаю я.

– Сплошные стереотипы, – бормочет Конор.

Я не обращаю на него внимания и встаю поздороваться с Мэри.

– Привет! – с энтузиазмом говорю я, обнимая ее. – Шикарно выглядишь!

В основном Мэри заходит к нам с Евой в одежде, заляпанной краской, или в трениках. Или и в том, и в другом. Но сегодня на ней милое платье-свитер и высокие сапоги.

– Спасибо, Харлоу, – отвечает Мэри, застенчиво улыбаясь. Ее взгляд скользит по Конору, который до сих пор сидит и зашнуровывает туфли для боулинга. Он поднимает голову, и мое сердце пропускает удар.

– Ты, наверное, Мэри. – Он встает и тепло улыбается ей. – Я Конор.

– Очень приятно, – тихо отвечает Мэри и краснеет.

– Томаса не видать? – спрашивает Конор, оглядывая боулинг-центр.

Помимо нас троих, тут в целом не больше десятка человек. Два работника, группа в одинаковых футболках, на которую я безуспешно пытаюсь не морщиться, и кучка старшеклассников.

– Клейтона еще нет? – В голосе Мэри явно слышится разочарование. – Думаете, он решил не приходить?

Я бросаю в сторону Конора взгляд «ну молодец». Он отвечает взглядом «как будто бы она не заметила». Это одновременно тревожно и удобно – понимать, что мы можем общаться без слов.

– Это исключено, – твердо заявляю я. – Он наверняка придет в любую минуту.

– Ладно, – говорит Мэри, но все равно беспокойно оглядывается. – Пойду за обувью.

Как только она исчезает, я меряю Конора сердитым взглядом.

– Вот это было необходимо?

– Думаешь, она бы не заметила, что ее кавалер еще не пришел? Может, тебе и нравится притворяться, что этого толстого обстоятельства не существует, но мне нет.

– Можно было и не говорить так, как будто он не собирается приходить!

– И как я это сделал? Я просто сказал,