Голос Арчера - Миа Шеридан Страница 30

Я посмотрела на Арчера и сказала, что мне пора идти.

Он отложил полотенце и покачал головой:

– Я не могу позволить тебе ехать домой на велосипеде в темноте, а сам пока не могу пройти пешком такое расстояние, – он указал на ноги, напоминая о своих травмах. – Утром я буду в порядке и провожу тебя.

– Э-э-э… – я кивнула, а затем жестами показала: – Хорошо. Я могу поспать на диване.

Арчер покачал головой.

– Нет, ты будешь спать в моей кровати.

Когда я широко распахнула глаза, он побледнел и на пару мгновений опустил веки.

– Я имею в виду, что сам буду спать на диване, а ты займешь мою кровать, – пояснил он. На его скулах выступили красные пятна, и, клянусь, я почувствовала, как мое сердце подпрыгнуло в груди.

– Я так не могу, – прошептала я.

– Можешь, – сказал он, проходя мимо меня к выходу из кухни.

Я проследовала за Арчером в комнату напротив ванной и оглядела ее. Она была обставлена скромно: только кровать, комод и небольшой стул в углу. Ни безделушек, ни фотографий – ничего лишнего.

– Я всего пару дней назад постирал простыни. Они… чистые, – сказал он, отводя взгляд, и на его скулах появились те же красные пятна.

Я кивнула.

– Хорошо. Спасибо, Арчер. За все. Спасибо!

Арчер кивнул, наши взгляды встретились, и когда, выходя из комнаты, он задел меня плечом, я почувствовала, что он слегка вздрогнул, прежде чем закрыть за собой дверь.

Еще раз оглядев комнату, я заметила, что на комоде лежит маленькая фотография, подошла и осторожно подняла ее. На снимке была красивая девушка с длинными каштановыми волосами, перекинутыми через плечо. Она улыбалась тому, кто ее снимал, и выглядела беззаботной и счастливой. Казалось, она была влюблена.

Я поняла, почему ее улыбка показалась мне такой знакомой: это была улыбка Арчера. «Должно быть, это его мать, Алисса Макрей», – подумала я. Я перевернула фотографию и увидела на обороте надпись: «Моя прекрасная Лис, люблю тебя вечно. К». «К»? Коннор. Дядя Арчера. Человек, который в него стрелял. Горожане считали его настоящим героем, и никто не знал, что он стрелял в своего племянника.

– Но как это возможно? – тихо спросила я девушку на фото.

Большие карие глаза по-прежнему улыбались, не давая ответа. Я вернула фотографию на прежнее место.

Я быстро разделась, оставшись в трусиках и лифчике, откинула одеяло и легла в постель Арчера. Она пахла им: мылом и чистым мужчиной. Сейчас, в его кровати, я думала о нем, лежащем в соседней комнате, о том, что он слишком высок, чтобы поместиться на диване. Я вдохнула запах, исходящий от простыней, и представила его без рубашки, в лунном свете, падающем на гладкую обнаженную грудь, и слегка вздрогнула. Он был всего в нескольких футах от меня, за стеной.

Думать об Арчере в таком ключе было немного опасно – я не знала, хорошая ли это идея. Сейчас, поразмыслив, я поняла, что между нами с самого начала возникло взаимное влечение. Просто это было трудно понять из-за того, что он ни на кого не похож. И я все еще чувствовала себя немного сбитой с толку. Однако, по-видимому, мое тело ничего не смущало, когда от этих прекрасных глаз цвета виски, наполненных страстью, во мне всколыхнулись гормоны, кровь закипела, а разум не мог прекратить представлять нас на этих самых простынях.

Я перевернулась на другой бок и поправила подушку, тихо застонав в нее и крепко закрыв глаза, заставляя себя уснуть. Несмотря на то, что вечером я уже проспала несколько часов, через некоторое время я спокойно заснула и не просыпалась до тех пор, пока рассвет, пробиваясь сквозь листву деревьев, растущих вокруг дома, не осветил комнату.

Я села и потянулась, разглядывая комнату Арчера в лучах утреннего солнца. Натянула шорты и майку и выглянула за дверь. Его нигде не было видно, и я направилась прямиком через коридор в ванную. Сделала свои дела, почистила пальцем зубы и прополоскала рот ополаскивателем. Умылась и посмотрела на себя в зеркало. Вполне нормально! Мои глаза все еще были слегка припухшими, но в остальном все перенесенные треволнения не слишком меня измотали. Я пригладила волосы и облокотилась о раковину.

Размышления о вчерашнем приступе паники заставили меня вспомнить о моем ежедневном кошмаре, который, несомненно, должен был начаться в любую секунду. Лучше мне пережить его в одиночестве, подальше от Арчера. Он, наверное, и так уже подумал, что я слегка с приветом. Если я позволю ему увидеть приступ посттравматического расстройства, он точно решит, что я чокнутая.

Несколько минут я стояла у раковины, закрыв глаза и желая, чтобы кошмар настиг меня, пока я нахожусь за закрытой дверью. Но ничего не произошло.

Я включила воду и представила, что это льет дождь, как в ту ночь. Ничего не случилось.

Я попыталась подавить надежду, которая расцвела в моей груди: совсем недавно я уже понадеялась, что воспоминания отступили, – как раз перед тем, когда они снова захлестнули меня.

Я закрыла глаза и вспомнила о прошлом вечере, о том, что сказал мне Арчер, когда я рассказала ему о своем глубочайшем позоре – о том, что я ничего не сделала, когда отца застрелили, а меня чуть не изнасиловали. Он смотрел на меня не с отвращением… а, скорее, с пониманием. При одном воспоминании об этом по моему телу снова разлилось облегчение.

И я выплакала больше, чем считала себя способной выплакать, – реки слез: по отцу, по утрате, которую ощущала каждый день, потеряв своего лучшего друга, своего человека… по себе, которой лишилась где-то по пути из-за того, что сбежала…

Я открыла глаза, кусая ноготь и потирая лоб. Так вот что было мне нужно? Вот почему все время возвращался этот кошмар? Чтобы заставить меня взглянуть правде в глаза, посмотреть на то, от чего я бежала? Это казалось правильным, но лишь отчасти. Возможно, мне нужно было почувствовать себя в безопасности и принять свою боль, прежде чем я избавлюсь от этих ежедневных страданий. Мне нужен был кто-то, кто поймет и поддержит меня, когда я заплачу.

Мне нужен был Арчер.

Я распахнула дверь ванной и быстро прошла по дому, окликая его. Внутри его не оказалось. Я выбежала на улицу и позвала. Через несколько минут Арчер вышел из-за деревьев со