Неуловимая подача - Лиз Томфорд Страница 29

Она поворачивается на каблуках и направляется к выходу.

Напоминания Исайи звучат у меня в голове, как и откровенные слова Миллер. Я всегда отмахивался от ее неприкрытого флирта, списывая это на ее любовь задевать меня за живое. Но я больше не хочу от этого отмахиваться. На одну ночь я хочу притвориться, что могу быть парнем, который в состоянии заполучить такую женщину, как она, парнем, у которого нет сотни отягощающих его домашних обязанностей. На одну ночь я не хочу думать о том, чья она дочь, и уж точно не хочу думать о том, что меньше чем через два месяца она уедет.

Мои шаги заглушают ее шаги, я догоняю ее. Потянувшись через Миллер к ручке двери, я тяну ее на себя, прижимаясь грудью к спине девушки и обхватывая ее с двух сторон руками.

Я прижимаюсь губами к ее уху.

– Ты это хотела услышать, Миллер? Что я считаю тебя сексуальной? Тебе действительно необходимо услышать, что я не могу оторвать от тебя глаз, когда ты находишься в комнате, или ты наконец-то это поняла?

Ее тело напрягается, и я сзади наблюдаю, как она нервно сглатывает.

– Нет. Мне нравится наблюдать, как ты мучаешься из-за того, что хочешь посмотреть на меня. Гораздо приятнее осознавать, что я вывожу тебя из себя, чем знать, что я тебя возбуждаю.

Тихий смешок вырывается из моей груди.

– Что ж, Миллер, к моему огромному сожалению, у тебя отлично получается и то и другое.

14

Миллер

Вайолет: Как проходит отпуск? Есть успехи на кухне? Как продвигаются дела с рецептами?

Я: Отпуск проходит замечательно.

Вайолет: А ответы на другие мои вопросы?

– Бар с линейными танцами[48]? – ноет Исайя, как только мы входим в дверь. – Коди, чувак, какого черта?

Коди осматривает огромное открытое помещение, и его улыбка сияет, как у ребенка на Рождество. Танцпол размером с Техас, а на сцене перед ним играет живая группа. Куда бы я ни посмотрел, меня повсюду окружают джинсы, фланелевые рубахи и ковбойские сапоги, включая совершенно новую пару на ногах Коди.

– Это не бар с линейными танцами. Это просто старый добрый кантри-бар. – Коди делает глубокий вдох через нос, на его губах появляется до смешного возбужденная улыбка, и он направляется прямиком в сторону бара. – Пошли, ребята.

И все следуют его примеру.

Прежде чем я успеваю войти, чья-то огромная лапища опускается мне на бедро, вцепляясь кончиками пальцев в джинсы. Инстинктивно я понимаю, что это Кай, в основном из-за собственнической хватки, соответствующей ауре, которую он излучает с тех пор, как мы покинули вестибюль отеля.

– Все делают то, что он говорит? – спрашиваю я, когда команда заходит в ближайший бар.

– Он умеет планировать. Всегда знает, как распорядиться нашим свободным временем. Когда мы были в Тампе, он арендовал лодку. В Нью-Йорке – бродвейское шоу. Когда мы были в Торонто – поездка на Ниагарский водопад. И, по-видимому, кантри-бар в Далласе.

Повернувшись, я смотрю на него.

– И где же ты был во время всех этих прогулок?

– В отеле с Максом.

– Но не сегодня.

Голубые глаза Кая за стеклами очков блуждают по моему лицу, прежде чем опуститься к моим губам.

– Нет. Не сегодня.

– Эйс! – выкрикивает один из парней, поднимая бокал, до краев наполненный янтарной жидкостью.

– Черт, – бормочет Кай, оглядываясь через мое плечо на бар. – Мне нельзя пить.

– Конечно. Уверена, в тридцать два года твоя старческая печень нипочем с этим не справится.

– Ты называешь меня старым или пытаешься подначить?

– И то и другое. – Я начинаю пятиться к бару. – Как-то вечером ты сказал мне, что в тебе есть задор. Я хочу это увидеть. Давай, папочка-бейсболист, пора найти вторую половину того баланса, который я тебе обещала, – веселье.

Он направляется ко мне вроде бы неторопливо, но его длинные ноги двигаются намного быстрее моих. Подцепив одним пальцем пояс моих джинсов, он не только не дает мне отодвинуться от него, но и притягивает меня к себе, пока моя грудь не прижимается к его груди.

О, я не сомневаюсь, что сегодняшний вечер обещает быть веселым.

Он облизывает нижнюю губу скользящим движением языка.

– О каком веселье мы здесь говорим?

Иисусе. Я пытаюсь держать себя в руках, правда, пытаюсь, но все, о чем я могу думать, – это как бы взобраться на его гигантское тело, как на дерево.

Он посмеивается над тем, как я застываю, убирает палец и за бедра разворачивает меня обратно к стойке.

– Давай, Миллс. Покажи мне, как пьет молодежь.

– Боже, да ты тридцатидвухлетний бумер[49]?

– Чем и горжусь.

Когда мы подходим к бару и присоединяемся к его товарищам по команде, Трэвис занимает место рядом со мной, и я чувствую раздражение, исходящее от Кая, когда он встает позади меня.

Он еще не знает, что Трэвис успел сообщить мне в холле отеля, что ребята решили подразнить Кая сегодня вечером, не дав ему ни минуты побыть со мной наедине, и кто я такая, чтобы мешать сплочению команды, как бы странно это ни звучало.

– Кай, – окликает Исайя, показывая два стакана. Он вздыхает, но уходит, чтобы присоединиться к брату.

– Коричный виски. – Трэвис протягивает мне один из бокалов. При одной только мысли об этом меня пробирает дрожь. Я не притрагивалась к этому напитку с тех пор, как меня стошнило от него в мой двадцать первый день рождения. Но на губах Кая играет улыбка, в нем чувствуется легкость, когда он смеется вместе с братом, так что к черту все, на сегодня моим любимым напитком будет коричный виски.

Глоток выпивки обжигает, и мне требуется вся моя выдержка, чтобы не подавиться, но потом я замечаю, что Кай, опрокидывая стопку, смотрит прямо на меня, и я не хочу показывать ему, что страдаю. Есть только один вариант, когда я могу представить, что меня тошнит в присутствии Кая Родеза, и это, черт возьми, точно не от алкоголя.

Он делает шаг вперед и проводит большим пальцем по уголку моих губ, чтобы поймать каплю напитка.

– Ты в порядке? Всего минуту назад ты была так уверена в себе. Ты же не собираешься подавиться, правда?

Я пожимаю плечами.

– Надеюсь, позже.

Он качает головой – его обычное движение, когда я говорю что-то, что застает его врасплох.

– Ты заигрываешь со мной, Монтгомери?

– Кокетничаю с тех пор, как мы встретились. Собираешься флиртовать в ответ?

– Миллер, – прерывает меня Исайя, прежде чем я успеваю услышать ответ Кая. – Могу я пригласить тебя на танец, пожалуйста?

Когда я соглашалась на это, то и представить себе не могла, что буду так сильно раздражена отсутствием свободного времени. Но Кай должен знать, что, о ком бы из его товарищей по команде ни шла речь, меня здесь больше никто не интересует. Я слишком часто думаю об отце-одиночке, чтобы у меня оставалось место для кого-то еще.

Исайя смотрит на меня с выжидательной улыбкой, и я соглашаюсь, беря его за руку и позволяя ему повести меня на танцпол, где уже танцуют несколько его товарищей по команде.

– Понятия не имею, как танцевать кантри, – признаюсь я, перекрикивая живую музыку.

– Я тоже. Думаю, мы все будем выглядеть идиотами, но почему бы и нет, верно?

Улыбаясь, я поднимаю на него взгляд лишь для того, чтобы совершить ошибку и снова переключить свое внимание на бар.

Кай выглядит убийственно, уже с пивом в руке, и когда я ловлю его взгляд, улыбка на моем лице меркнет. Он следит за мной. Перед тем как он подносит к губам пиво, его взгляд падает на мою руку в руке его брата.

Мы присоединяемся к толпе под следующую песню.

– Тут такое дело, – Исайя кладет руку мне на плечо и, притянув к себе, шепчет мне на ухо: – Ты мне не нравишься.

Я выдавливаю из себя смешок.

– Я имею в виду, не пойми меня неправильно, все было бы по-другому, если бы я думал, что у меня есть шанс, но сейчас меня устраивает, что мои яйца находятся там, где находятся, а Монти и так меня достаточно пугает. Мой старший брат, однако… – И мы оба обращаем на него внимание, а он так и застыл у стойки бара с отвисшей челюстью. – Кай, наверное, единственный парень в команде, который мог бы провести с тобой время так, чтобы Монти не вышел из себя. И я думаю, ты ему