Свет во тьме - Ноа Хоуп Страница 68

Когда подошла наша очередь прощаться, Елена не смогла сдержать слёз. Опустившись на колени перед гробом, она долго смотрела на портрет Алёны, установленный у могилы. Её губы шевелились, она что-то тихо шептала, но я не стал прислушиваться, уважая её горе и право на последние слова, адресованные подруге. Вместо этого я осмотрелся по сторонам, автоматически оценивая обстановку и убеждаясь, что всё спокойно.

Наконец, Лёля поднялась. Её ноги слегка дрожали. Я поддержал её, обняв за плечи, и сам на мгновение остановил взгляд на фотографии. Молодое, жизнерадостное лицо… Смотря на это, я с тяжестью подумал, что в этой войне, которая только началась, Алёна, к сожалению, будет далеко не последней жертвой.

– Спасибо, что спасла ей жизнь. Я никогда это не забуду.

Мы отошли в сторону, уступая место другим. Бойцы Кирилла аккуратно опустили гроб в могилу. Священник ещё раз прочитал короткую молитву. Затем каждый из нас бросил горсть на крышку гроба. Когда могилу засыпали, образовался небольшой холмик свежей, тёмной земли.

Когда церемония завершилась, мы медленно двинулись к выходу с кладбища, окружённые плотным кольцом моих бойцов. Я внимательно осматривался по сторонам, сканируя каждый уголок. И хотя ничего подозрительного не наблюдалось, меня не покидало гнетущее предчувствие, что что-то должно произойти.

Остановившись у нашей машины, я заметил Кирилла и Катю неподалёку. Девушка, возбуждённо жестикулируя, что-то горячо кричала ему, но из-за общего шума с разных сторон разговоров и шелеста листвы, я не мог разобрать ни слова. Но я должен был выразить им свои соболезнования, поэтому решил задержаться и дождаться, когда они закончат разговор.

В этот момент к нам подошёл Селим. Коротко кивнув мне, он перевёл взгляд на Елену.

– Как ты себя чувствуешь?

Лёля испуганно вздрогнула, инстинктивно прижавшись ко мне ещё сильнее, но быстро взяла себя в руки.

Я поспешил представить их друг другу:

– Этот… хм… невежественный мужчина – Селим Демир, глава турецкой мафии, – объяснил я, – Он с Кириллом помог мне вытащить тебя.

Елена, казалось, слегка расслабилась, услышав мои слова. Она посмотрела на турка и с благодарной улыбкой ответила:

– Спасибо, Селим. Я очень ценю, чтобы вы были рядом с Ником и помогли ему.

Демир молча кивнул и ответил едва заметной, почти неуловимой улыбкой, что меня откровенно удивило. Я практически никогда не видел, чтобы он улыбался.

«Похоже, его новый секретарь хорошо влияет на нашего мальчика», – с лёгкой иронией подумал я.

Однако, прежде, чем я успел задать Селиму вопрос, который уже вертелся у меня на языке, послышался пронзительный женский крик. На этот раз он был гораздо ближе и отчётливее. Мы втроём резко обернулись на звук. Кирилл и Катя быстрым шагом направлялись к нам. Лицо девушки было искажено гримасой ярости и отвращение, а её глаза метали молнии в сторону Елены. Если бы взглядом можно было убивать, то Лёля сейчас бы лежала у моих ног бездыханной.

– КАК ТЫ МОГ ПОЗВОЛИТЬ ЕЙ ПРИСУТСТВОВАТЬ НА ПОХОРОНАХ МОЕЙ СЕСТРЫ?! – закричала Катя, обращаясь к Кириллу, но не отрывая взгляда, полного ненависти, от Елены.

Моя девочка отшатнулась, но я успел среагировать и крепко перехватил её за талию, предотвращая падение. Внутри меня вспыхнуло раздражение. Я бросил на Кирилла испепеляющий взгляд. Конечно, я понимал, что Катя сейчас раздавлена горем и не контролирует свои эмоции, но моя девушка не виновата в смерти Алёны! Эта несправедливая агрессия была совершенно неуместна.

Кирилл, тяжело дыша, остановился напротив нас.

– Не обращайте на неё внимания, – устало бросил он, с явным укором посмотрев на Катю. – Она сейчас не в себе от горя. Когда немного остынет, то поймёт, как была неправа, и извинится перед Еленой.

Морозов резко обернулся к Кате и добавил уже с отчётливыми угрожающими нотками в голосе:

– Ne tak li, Katen'ka? – процедил Кирилл на русском.

– Da poshol ty znayesh' kuda, Pakhan?! – зашипела Катя, её глаза метали молнии. – Ty yeshcho i za etu… suku zastupayesh'sya?! Iz-za neyo Alona v mogile! Iz-za neyo! Ponyala, tvar'?! – она, дрожа от гнева, ткнула пальцем в сторону Елены. – Eto ty vo vsom vinovata!

– Chto ty nesosh'?! – рявкнул Кирилл, схватив её за руку. – Perestan' sebya vesti, kak malen'kuyu suchka i ne pozor'sya! Eto grobanyye pokhorony, a ne moya spal'nya!

– Otpusti menya! – выкрикнула Катя, пытаясь вырваться из железной хватки. – Mne plevat' na «pravila povedeniya»! YA iz-za vas poteryala sestru! A eta… stoit tut kak ni v chom ne byvalo!

– Ty blyad' oslepla, chto li? – процедил Кирилл сквозь зубы. – Pered toboy dva bossa mafii, i odin iz nikh yeyo paren' Tak chto sledi za svoim yazykom! Kak by ya ne khotel tebya zashchitit', no yesli ty yeyo khot' pal'tsem tronesh', on ne razdumyvaya pustit tebe pulyu v lob. YA na yego meste tak i by postupil, yesli by kto-to posmel oskorbit' tebya! YA uzhe molchu pro to chto ty pozorish' menya pered moimi soyuznikami.

– Katis' v ad, Kirill! – выплюнула она, наконец, вырвав руку. – I voobshche zabud' menya! Bol'she ne khochu videt' tvoyu rozhu. Vozvrashchaysya v svoy vonyuchiy N'yu-York, a ya ostanus' v Rossii. Nenavizhu tebya!

Катя резко развернулась на каблуках и, громко цокая ими по асфальту, пошла прочь, оставляя за собой шлейф ярости. Кирилл какое-то время молча смотрел ей вслед, его лицо было непроницаемым. Потом он тяжело вздохнул, провёл рукой по волосам и, наконец, обернулся к нам.

– Приношу свои извинения за её поведение, – обратился он к моей девушке. – Катя сейчас совершенно не контролирует себя от горя и не думает о том, что говорит.

Лёля ответила ему мягкой, сочувствующей улыбкой:

– Ничего страшного, я понимаю.

Её слова, её взгляд, её сочувствие – всё было направлено на него, а не на меня. И это кольнуло меня неприятным уколом ревности. Я хотел, чтобы все её улыбки и добрые слова принадлежали исключительно мне. Если бы я не знал, насколько Кирилл одержим Катей, я бы, пожалуй, не сдержался и надрал ему задницу прямо здесь.

И оскорбления в адрес Лёли… я не пропустил их мимо ушей. Но должен был признать, что сейчас она действительно не соображала, ею двигало горе. Хотя безусловно, Кир был прав, мне очень хотелось пристрелить эту истеричку на месте. Хорошо хоть, что Елена не понимала по-русски.

Но тут вдруг