Тэми Хоуг - Темная лошадка Страница 64

Услышав свое имя, песик опять залаял.

– Что-нибудь пропало?

– Кажется, ничего… Но все равно в дом проник чужой!

– Вы звонили девять-один-один?

– А что вы сделали бы? – скривился Ван Зандт. – Ничего. Ну, сказали бы, что двери надо лучше запирать. Пустая трата времени. Я попросил Лоринду не беспокоиться.

– Вы хорошо его разглядели, мисс Карлтон? – спросил Лэндри, думая, что надо срочно запереть Эстес в камеру вплоть до окончания свистопляски. И если бы Лоринда Карлтон позвонила 911, об этом можно было бы уже не беспокоиться.

– Вообще-то, нет. – Лоринда нагнулась, чтобы поймать собаку за ошейник. – Было темно.

– Мужчина? Женщина? Белый? Латиноамериканец? Черный?

Она покачала головой.

– Не могу сказать. Белый, наверно. А может, латин. Не знаю. Худощавый. В темной одежде.

– Угу, – кусая губы, промычал Лэндри. Боже правый. О чем думала Эстес?

О том, что может найти окровавленную рубашку. Но ее застукали на месте преступления, и Ван Зандт избавился от улики, пока они добывали ордер на обыск.

– Хотите заявить об ограблении? – спросил Вайс.

Карлтон неопределенно пожала плечами, не сводя глаз с собачонки.

– Ну… ничего ведь не взяли…

Лэндри тяжело вздохнул. Все ясно: Ван Зандту вовсе ни к чему, чтобы полицейские прочесывали весь дом частым гребнем. Вот почему он не стал никуда звонить. Ну а баба эта какого черта думала? Как она могла послушаться его, не позвонить в полицию после того, как в дом вломились, и не подумать, что ему есть что прятать?

Ход мыслей серийных жертв его всегда изумлял. Лэндри готов был поспорить, что у Лоринды в анамнезе один или два бывших мужа-мерзавца, но этому подонку как-то удалось убедить ее, что он хороший.

– А может, этот человек пришел сюда специально, чтобы подбросить улику, – сказала Лоринда.

Лэндри стало окончательно ясно, как выкрутился Ван Зандт из истории с окровавленной рубашкой.

– Улику, которую мы все никак не найдем? – усмехнулся Вайс.

– Можно снять отпечатки пальцев – вдруг окажется, что это известный преступник, – поглядывая на Ван Зандта, предложил Лэндри. – Разумеется, тогда с целью исключения нужно будет взять отпечатки пальцев и у вас обоих. Понимаете, может быть, этот тип – серийный убийца и числится в розыске по всему миру.

Взгляд у Ван Зандта сделался острей ножа, глаза сузились.

– Вот подонки, – пробормотал он. – Все, я звоню своему адвокату!

– Извольте, мистер Ван Зандт, – хмыкнул Лэндри, проходя мимо него к двери в гараж. – Тратьте ваши деньги, можете пригласить хоть самого Берта Шапиро – помешать нам делать здесь обыск не в силах даже он. И вот еще что: даже если вы избавились от этой рубашки, у нас есть образцы крови из денника, где убили Джилл Морон. Не ее крови. Думаю, вашей. Это нетрудно доказать, и тогда вам не отвертеться.

– Не моей, – отрезал Ван Зандт. – Меня там не было.

Лэндри остановился.

– В таком случае согласны ли вы подвергнуться физическому осмотру для доказательства вашей невиновности?

– Это беззаконие! Я звоню Шапиро!

– Как я уже говорил, – скверно улыбнулся Лэндри, – у нас свободная страна. Знаете, что странно в этом убийстве? Оно выглядело как изнасилование, а следов спермы медицинский эксперт не обнаружил. В чем дело, Ван Зандт? Вы не захотели поиметь ее после того, как она задохнулась? Любите, когда брыкаются и визжат? Или просто не встало?

Похоже было, будто Ван Зандт вот-вот лопнет. Он схватил висящий на стене телефон и шмякнул трубку об пол. Его трясло от бешенства.

Лэндри вышел. По крайней мере здесь он попал в точку.

Еще сорок минут они обыскивали дом – и десять из них исключительно назло Ван Зандту. Если окровавленная рубашка и была где-нибудь, теперь она исчезла. Нашли только коллекцию кассет с порнофильмами и комья пыли вперемешку с собачьей шерстью повсюду. Похоже, в этом доме никогда не убирали. Лэндри готов был поклясться, что ноги у него уже зудят от блошиных укусов.

– Вернемся к взломщику, – уже стоя в прихожей, сказал он. – Вы видели, в какую сторону он побежал?

– Через внутренний дворик и вон туда, соседними дворами, вдоль изгороди, – ответила Лоринда. – Крикет погнался за ним. Мой отважный маленький герой. Потом я услышала жуткий вой. Этот мерзавец, должно быть, пнул его ногой.

Пес взглянул на Лэндри и заворчал. Лэндри тоже захотелось его пнуть. Грязный, блохастый, злобный ублюдок!

– Посмотрим. Может, он обронил на бегу бумажник. Иногда и нам везет.

– Вы ничего не найдете, – вмешался Ван Зандт. – Я уже сам посмотрел.

– Да, но вы, кажется, не играете в нашей команде, – возразил Вайс. – Мы посмотрим сами. А вам спасибо.

Ван Зандт надулся и отошел.

Вайс и Лэндри взяли из машины фонарь и вместе обошли вокруг дома, светя на кусты и траву. Они шагали в указанном Лориндой Карлтон направлении, покуда не дошли до конца участка, но ничего, кроме фантика от жвачки, не обнаружили.

– Очень странное совпадение: пока Ван Зандта допрашивают, кто-то залезает к нему в дом, – проронил Вайс на обратном пути.

– А потом вдруг этот безымянный донос…

Лэндри пожал плечами и открыл переднюю дверь машины.

– Не смотри дареному коню в зубы, Вайс. Еще укусит.

27

Звонок раздался в 3.12 утра.

Молли с вечера утащила трубку радиотелефона из гостиной к себе наверх и спрятала ее под журналом на ночном столике. Иметь собственный телефонный аппарат ей не полагалось, пусть даже практически у всех девочек из класса они были. Брюс был уверен: девочка плюс отдельный телефон – рецепт неприятностей.

Чеду тоже не позволяли поставить телефон в комнате, хотя у него, Молли знала, был и мобильный, и пейджер, поэтому он и его кретины-приятели могли обмениваться текстовыми сообщениями и вызывать друг дружку по пейджеру, как крутые. Брюс об этом не подозревал, а Молли помалкивала, потому что Брюса недолюбливала сильнее, чем Чеда. По мнению Брюса, все члены семьи – кроме него – должны были звонить из кухни, где слышно каждое слово.

Телефон прозвонил трижды. Затаив дыхание, Молли смотрела на зажатую в руке трубку. В другой руке, влажной от пота, она держала диктофон. Она очень боялась, что Брюс проспит звонок. Ему ведь на Эрин наплевать. Но только она решила ответить сама, как звонки прекратились. Молли закусила губу, нажала кнопку приема на трубке и клавишу записи на диктофоне.

Голос был тот самый – жуткий, скрипучий искаженный голос с кассеты, словно из фильма ужасов. Каждое слово нарочито растянуто, тембр металлический, зловещий. У Молли в глазах вскипели слезы.