Под тенью твоих чувств - Нетта Хайд Страница 63

Я подхожу к раковине, включаю воду и подставляю ладонь под поток – прохлада снимает боль. Второй рукой достаю телефон и снова звоню ей, но уже не по видеосвязи.

– Что на этот раз?

Я знаю, что я тебе уже очень сильно надоел, Скай.

– Дети за эти двадцать минут выросли, и мне нужно привезти одежду на размер больше? – иронично спрашивает она.

Я знаю, что ты тоже хочешь меня видеть. Больше, чем тусоваться.

– Нет, – отвечаю я, смотря на свою ладонь. – На этот раз тебе нужно заехать в аптеку, Скарлетт. Я порезался, пока открывал упаковку с питанием, – какая идиотская ложь.

– И в доме Хантера и Теи нет аптечки, да?

– Возможно, и есть, но я не знаю, где она лежит.

Вранье! Я прямо сейчас смотрю на нее.

– Поэтому было бы быстрее и лучше, если бы ты привезла то, что может помочь мне.

Она сбрасывает вызов. Я стою, ожидая, пока кровь остановится. Затем убираю аптечку из видного места и иду к детям. Они все еще спят – это странно успокаивает меня.

Услышав приглушенный стук в дверь, я сразу же выхожу на улицу и, проигнорировав Скай, босиком подхожу к водителю такси. Достаю из кармана несколько сотен и протягиваю ему.

– Спасибо за доставку. Можете ехать.

– Ты больной? – говорит Скай, подходя ко мне, когда водитель отъезжает.

– Немного рука болит.

– На этом такси только что уехала моя сумка. Телефон, документы, деньги, таб… – она прерывается и делает глубокий вдох. – Ты реально придурок, Каттанео!

Я реально придурок…

– Пойдем в дом, – предлагаю я, понимая, что из-за моей тупости и желаний она осталась без своих вещей. – С сумкой я все решу.

– Ты не бог мира, Тео! – возмущенно произносит она, сжимая кулаки.

– У меня хорошая память, – отвечаю я, пытаясь успокоить ее. – Ты приезжала этим такси уже четыре раза. Я сейчас позвоню, куда нужно, и все решу – тебе вернут вещи. Нет смысла подвергать себя такому стрессу, Скарлетт. Пошли, – снова киваю на дом.

Она тяжело вздыхает, и в этом вздохе есть все: усталость, злость и тихая капитуляция. Вероятно, она прекрасно понимает, что у нее нет шансов уехать отсюда – разве что пешком.

Она разворачивается и идет впереди меня к дому. Я позволяю себе улыбнуться, испытывая восторг от того, что все получилось, пусть и с грубыми косяками.

– Нет повода для улыбки, Каттанео, – шипит она, не оборачиваясь.

– Я и не улыбаюсь.

– Твои зубы освещают фасад дома.

– Это делаешь ты, а не мои зубы, – отвечаю я, следуя за ней и позволяя себе полюбоваться ею в очередной раз.

– Не смотри на мою задницу! – предупреждает она, резко оборачиваясь ко мне и практически прижимаясь ко мне грудью.

Ее глаза фиксируют мое лицо, а я перевожу взгляд то на ее губы, то на светящиеся изумруды. Моя ладонь осторожно ложится на ее поясницу, медленно, почти невесомо проводя вдоль линии позвоночника.

Скай не дергается, не отступает, не пытается оттолкнуть меня – она просто позволяет мне касаться ее, просто принимает мои прикосновения.

Пальцами второй руки тянусь к ее подбородку, слегка поддевая его и уговаривая этим жестом посмотреть на меня.

– Я смотрел не только на задницу, я смотрел на тебя всю, – наклоняюсь к ее губам, но, не дав им соприкоснуться, улыбаюсь и, отстранившись, обхожу ее.

Подойдя к двери, открываю ее и кивком головы приглашаю войти первой. Она проходит и отправляется налево – где расположена кухня. Иду следом за ней, параллельно решая проблему, которую сам создал.

Отвлекаюсь от телефона и вижу, что Скай уже сидит на стуле и чего-то ждет.

Очевидно, меня.

Становлюсь перед ней и протягиваю травмированную руку:

– Сделай с этим что-то.

– Отрезать? – спрашивает она, наигранно заботливым тоном. – Чтобы больше никогда не смог набрать мой номер.

– Скарлетт, – говорю тихо, – я найду другие способы с тобой связаться. Технологии, знаешь ли, позволяют достать то, что хочется.

Она вздыхает, как будто устала от меня еще вчера, затем достает из пакета баночку с антисептиком и бинт. Она аккуратно обрабатывает край кожи, перевязывает руку и затягивая бинт слишком туго.

– Ты любишь причинять боль, да? – шиплю и сжимаю губы в тонкую линию.

– Я закончила, – сухо отвечает, поднимаясь со стула. – Теперь я могу свалить отсюда и спокойно провести свой выходной?

– Нет, – отрезаю я, – сначала сумка, потом поедешь по своим делам. И как я буду с одной рукой и детьми?

– Позвони Мэддоксу и скажи, что ты придурок, не справляющийся с обязанностями, за которые…

– Не хочешь помочь мне? – перебиваю ее, мягко взглянув на нее.

– Не хочу.

Она приподнимает подбородок, и я невольно задерживаю взгляд на ее шее, потом на груди, где ее руки сложены крестом.

– Теперь ты смотришь на мою грудь?

– Да.

Она провокационно проводит ладонью по линии декольте, поднимается к своей шее, а затем скользит к волосам. Стягивает резинку, позволяя локонам упасть вперед.

Втягиваю в легкие воздух, но вместо запаха освежителя, который каждые полчаса заполняет дом, слышу лишь молоко и мед.

Чертовы молоко и мед…

Стискиваю зубы до скрежета. Невозможно. Как будто она пропитана феромонами, и каждый вдох тянет меня к ней сильнее. Контроль? Его уже нет!

Я сдаюсь.

Медленно подхожу к ней, пальцы скользят по ее бедрам, обхватывают задницу и слегка сжимают. Я приподнимаю ее, усаживая на стол и оказываюсь между ее разведенных ног, ощущая только мягкое локальное тепло – ее.

Я вижу только ее глаза. Запредельно близко. В них столько всего, что меня сильно заводит в тупик. Смотрю в них, и меня будто ломают и заново собирают – по кусочкам, по маленьким деталям, по пылинке.

– Здесь вообще-то дети, – шепчет она, склоняя голову.

– Они спят, – отвечаю ей в тон, и ладони тянутся по верхней части бедер, под край платья.

Она не в колготках. Она, черт возьми, в чулках.

– Убери от меня руки.

– Как дела, Скай? – игнорирую ее просьбу, не отрывая взгляда от ее лица.

– Потрясающе… ужасно, потому что я вижу тебя.

– Как повеселилась? Танцевала? – спрашиваю я, снова пытаясь пропустить мимо ушей ее упорство.

– Нет, – хмыкает она, – трахалась с барменом.

– Хорошо заплатил? – не слежу за тем, что говорю, и только потом осознаю, что снова все порчу.

Она напрягается, впивается ногтями в кожу моих рук, пытаясь оторвать их от себя, но я лишь сильнее прижимаюсь к ней, не желая отпускать. Не хочу, чтобы она уходила.

– Все, не буду сегодня говорить ничего