Свет во тьме - Ноа Хоуп Страница 47

Он снова и снова подводил меня к самому краю, к той тонкой грани, где разум отключался, и оставалось только первобытное желание. Я чувствовала, как волна подкатывает, как тело напрягается, готовясь к взрыву, губы уже приоткрывались для крика… и в самый последний, он отступал. Замедлял темп, ослаблял нажим, или вовсе отстранялся на несколько секунд, наблюдая с дьявольским блеском в глазах, как я корчусь от неудовлетворённости. Это была изощрённая пытка, где каждая отсрочка только усиливала последующее наслаждение, делая его острее и ярче. Боже мой, но вместе с тем это была высшая, запредельная форма наслаждения, и я ненавидела его и обожала одновременно.

Моё тело дрожало, мышцы сводило судорогой, и сдерживаться становилось всё сложнее. Слёзы бессилия и возбуждения выступили на глазах, смешиваясь с потом, стекающим по вискам. Каждая клеточка моего тела кричала, молила об освобождении, жаждала финальной вспышки. Я уже почти ничего не соображала, существуя только в этом цикле мучительного предвкушения и горького разочарования. Цеплялась за его плечи, мои ногти, вероятно, оставляли на его коже красные следы, но мне было всё равно. Я была полностью в его власти, игрушка в его умелых руках.

И вот, спустя то, что мне показалось бесконечными часами этой изматывающей, сладкой пытки, когда я уже была на грани истерики, когда силы покинули меня, и я могла только слабо постанывать и дёргаться под ним, он, видимо, решил, что я достаточно намучилась. Ник, наконец, рявкнул:

– Кончай, Лёля! Сейчас же!

Его рот снова обрушился на мой клитор, всасывая его с такой силой и жадностью, что я взвизгнула. И, наконец, позволила себе отпустить.

– Да-а-а-а! – вырвался из меня протяжный крик. Тело затряслось в мощных конвульсиях экстаза, мир сузился до этой одной пульсирующей точки невероятного наслаждения.

Когда всё закончилось, и последние волны удовольствия медленно утихли, оставив после себя приятную слабость и истому, я без сил откинулась на подушку, всё ещё тяжело дыша. Николас медленно приподнялся надо мной, его волосы были растрёпанными, а в тёмных глазах горел огонь триумфа. Он с откровенным удовлетворением обвёл взглядом мою обнажённую фигуру, оценивая свою работу.

– Ты такая красивая, Лёля. – его голос был хриплым от возбуждения. – Но с моим членом глубоко внутри тебя, в твоей мокрой, жаждущей пизде, ты будешь просто идеальна.

Вопреки остаткам гордости и всем моим прежним протестам, с губ сорвался тихий, почти умоляющий шёпот:

– Да, Ник, пожалуйста…

Он довольно усмехнулся, а его пальцы начали кружить вокруг моего влажного входа, слегка проникая внутрь и посылая новые волны сладкой дрожи по телу.

– Что, mia cara? – проворковал Картер, его голос был полон насмешливой нежности. – Я не расслышал.

– Просто трахни меня, наконец! – выдохнула я, глядя ему прямо в глаза. – Сделай меня полностью своей.

Ник гортанно застонал, а затем поднялся, нависая надо мной, и его губы обрушились на мои в долгом поцелуе.

Пальцы сами собой скользнули вниз по его рельефной груди, по напряжённому прессу, и я обхватила его твёрдый, пульсирующий член сквозь тонкую ткань боксеров.

– Ты заставишь меня увидеть звёзды? – промурлыкала я, на мгновение отрываясь от его губ, чтобы глотнуть воздуха. Моя смелость росла с каждой секундой, подпитываемая его страстью. – А то я пока что только слышу…

– У тебя такой непростительно грязный рот, Лёля, – он картинно покачал головой, но его губы изогнулись в предвкушающей усмешке.

– И что же ты собираешься с этим делать? Может, отшлёпаешь меня за это, а?

– Каждый раз, когда ты начинаешь болтать, – он сжал мои бёдра немного крепче, – клянусь, я не знаю, чего ожидать от тебя в следующую секунду.

– Вот какой ты лжец, Картер. – хихикнула я, – Уверена, когда я открываю рот, ты думаешь только о том, как мои губы будут скользить вверх и вниз по твоему члену, пока я буду сосать его, как самый вкусный чупа-чупс на свете.

В ответ я почувствовала, как его только что упомянутый, внушительный член дёрнулся в моей руке, а затем он громко, от души рассмеялся – низким, гортанным смехом, в котором слышались и удовольствие, и предвкушение, и тёмная, собственническая нежность.

Ник рывком поднялся с кровати. На мгновение я испугалась, что он уйдёт, оставит меня вот так, но Картер лишь стянул с себя боксеры одним резким движением, отбросив их в сторону с тем же пренебрежением, что и мою одежду. Его внушительный член гордо вздымался, пульсируя от нетерпения. Он обхватил его правой рукой, его взгляд при этом не отрывался от моего лица.

Затем Ник снова навис надо мной, его колено грубо раздвинуло мои всё ещё дрожащие бёдра шире. Горячая головка его члена коснулась влажных складок, и он начал медленно водить ею вверх и вниз, дразня мой уже измученный и всё ещё чувствительный клитор. Каждое его движение было пыткой и обещанием. Он намеренно не входил, наблюдая, как я извиваюсь под ним.

– Дразнилка… – едва смогла выдохнуть я, хихикнув от нервного напряжения.

В следующее мгновенье, не дав мне даже договорить, он без всякого предупреждения толкнулся внутрь, одним мощным движением входя на всю длину.

Я вскрикнула от неожиданности и острого и слегка болезненного ощущения. Но боль почти сразу же сменилась новой волной ошеломляющего удовольствия, когда его твёрдость заполнила меня до предела, приятно растягивая.

– Да… Боже… как… хорошо! – простонала я, цепляясь за его плечи.

Ник не стал церемониться. Он явно хотел взять своё, грубо и властно. Его бёдра задвигались с сумасшедшей скоростью, вбивая меня в матрас. С каждым движением его лобковая кость жёстко тёрлась о мой клитор, посылая новые разряды удовольствия, а его яички тяжело бились о мои ягодицы.

Изголовье кровати с оглушительным стуком билось об стену с такой силой, что, казалось, вот-вот рухнет под его неистовым напором. Комнату наполнили звуки наших тел, мои громкие стоны, его низкие, гортанные рыки. Он схватил меня за бёдра, приподнимая их выше, изменяя угол, чтобы войти ещё глубже. Его пальцы впивались мне в бёрда, оставляя, я была уверена, синяки, но мне было всё равно. Боль смешивалась с удовольствием, создавая какой-то запредельный, наркотический коктейль.

– Моя… – прорычал он мне в ухо, его голос был полон первобытной ярости и обладания. – Блядь, ты убиваешь меня, Лёля!

Он двигался безжалостно, его ритм был бешеным, грубым, но таким невероятно возбуждающим. Ник не давал мне передышки и брал меня, снова и снова. Каждый толчок был как удар, выбивающий из меня остатки разума.

Я обхватила его ногами, прижимаясь как можно теснее, желая чувствовать его всего. Мир сузился до