Разрушенная клятва - Софи Ларк Страница 34

Во всяком случае, ничего по-настоящему бесценного дома не хранилось. Бабушкино кольцо досталось Нессе, когда та выходила замуж за Миколая, вместо того чтобы перейти ко мне, старшей дочери, как того требовала традиция.

Я не жалею, что попросила маму отдать его ей.

В то время я была уверена, что никогда не выйду замуж. То есть я до сих пор в этом уверена. И Нессе оно все равно шло больше. Моя сестра любит красивые винтажные вещи, хранящие воспоминания. Вещи с историей. Вот почему ей нравится жить в старинном особняке Миколая. Мне это место кажется стремным до ужаса, но сестра обожает каждый его дюйм.

В общем, это кольцо было предназначено ей.

А как бы выглядел мой дом мечты?

Мне казалось, что это моя квартира. Потому что она была только моей.

Но теперь мысль о том, чтобы купить что-то другое, похожее на то, что я потеряла… не привлекает меня. Она скорее пугает, и я не понимаю почему. Я любила свою квартиру – так почему же мне не хочется еще одну? Я боюсь оставаться в ней одна? Боюсь, что кто-то снова нальет бензина мне под дверь?

Вряд ли дело в этом. Но мне трудно представить, чего я захочу через месяц или через полгода. Обычно я четко осознаю свои цели и чего хочу достичь.

И вдруг я ощущаю себя странно потерянной…

Закончив со своим лохматым хвостом, я чищу зубы, умываюсь и спускаюсь вниз.

Рейлан уже сидит за столом, перед ним чашка кофе, другая дымящаяся чашка стоит напротив пустого стула возле парня.

– Это мне? – спрашиваю я.

– Разумеется.

Я сажусь и делаю глоток. Кофе темный и насыщенный.

Рейлан кажется в своей стихии как никогда. Его щетина почти превратилась в бороду, а в том, как его густые темные волосы спадают со лба, есть что-то дикое и животное, как и в дьявольском изломе заостренных бровей над ярко-голубыми глазами, и в том, как растительность на его лице очерчивает губы и подбородок широкими чернильными мазками.

Я не могу представить его без этой растительности. Это такая же неотъемлемая часть парня, как голубизна его глаз, волчий оскал белозубой улыбки, поза рук, покоящихся на облаченных в джинсы бедрах. Его ладони большие, грубые, мозолистые и покрытые шрамами. При взгляде на них по моему телу пробегает дрожь. Одна из ладоней, лежащих на бедре, слегка напрягается, словно чувствует мой взгляд.

Я отвожу глаза и делаю глоток, так поспешно, что кофе обжигает мне рот.

– Будешь завтракать? – спрашивает меня Рейлан.

Даже не глядя на парня, я слышу улыбку в его голосе.

– Ты уже поел? – уточняю я.

– Ага, – отвечает он. – Я уже давно проснулся. На плите ждет овсянка.

– Мне и так неплохо, – уверяю я.

– Что ж, – говорит Рейлан, отодвигаясь от стола. – Все еще настроена покататься?

– Конечно, – отвечаю я.

Я пытаюсь звучать уверенно, но уже жалею, что подписалась на это прошлым вечером. Мне любопытно, каково это – ездить верхом, но я также отдаю себе отчет в том, что совершенно не смогу контролировать ситуацию, сидя на спине животного, чьи размеры в пять раз превышают мои собственные. Или даже больше – черт возьми, я понятия не имею, сколько весит лошадь.

Я могла бы спросить Рейлана – уверена, что он знает. Но я лишь выставлю себя еще большей дурочкой.

Так что мне ничего больше не остается, как проследовать за ним через заднюю дверь, ведущую к обширной территории за домом.

Я вижу большой огород и сад, полный цветов и плодовых деревьев – зарослей малины, кустов роз и сирени, яблонь.

А за ними я вижу конюшни, два амбара и несколько больших загонов.

Все выглядит чистым и ухоженным, амбары – свежеокрашенными, поля – аккуратно подстриженными. Нигде в поле зрения не валяется мусор или инструменты.

Рядом с конюшней стоят две лошади, уже оседланные и взнузданные. Одна из них огромная и темно-серая – настолько темная, что кажется черной. Другая – симпатичная лошадь цвета карамели с черной гривой и хвостом. Ее шкура такая гладкая и блестящая, что словно отливает металлом.

– Тот, что крупнее, – это Брут, – говорит Рейлан. – Вторая – Пенни. Она душка, самая покладистая из наших лошадей. Так что ты поскачешь на ней, а я сяду на Брута. Он не такой дружелюбный, но злится всякий раз, когда Пенни отправляется куда-то без него.

– Ладно, – отвечаю я, стараясь держаться подальше от Брута. Он смотрит на меня своими большими черными глазами, в которых даже не видно белка. Конь не пышет дружелюбием, но, по крайней мере, не выказывает агрессии.

Пенни же, напротив, с готовностью утыкается своим бархатистым носом в ладонь Рейлана, а затем трется головой о его плечо, тихонько посапывая.

– Ты скучала по мне, Пенни? – спрашивает Рейлан своим низким хрипловатым голосом.

Не знаю почему, но голос, которым он говорит с лошадью, оказывает влияние и на меня, посылая по коже мурашки.

– Итак, – обращается ко мне Рейлан. – Вот как мы поступим. Сначала я посажу тебя на Пенни… ты поставишь левую ногу вот сюда, в стремя, и возьмешься за эту маленькую ручку на седле, она называется лукой. А я помогу тебе перекинуть правую ногу через лошадь. Вроде как помогу тебе приподняться.

Пытаясь не выдать своего волнения, я ставлю левую ногу в стремя. Рейлан крепко держит Пенни, хотя я подозреваю, что она и так терпеливо стояла бы на месте. Лошадь излучает доброту, и она далеко не такая массивная, как Брут, но все равно намного выше, чем я ожидала. Я не совсем понимаю, как закинуть вторую ногу ей на спину, когда эта спина выше моего плеча.

Однако, когда я вставляю ногу в стремя, Рейлан обхватывает меня своими большими руками за талию и помогает подняться. С его поддержкой моя правая нога легко перекидывается через седло.

Теперь я сижу на спине у Пенни, и это чертовски высоко. Она шире, чем я ожидала, так что повезло, что я относительно высокая и длинноногая, иначе мне непросто было бы обхватить ее бедрами. Но само седло комфортное, от него вкусно пахнет кожей. От Пенни тоже исходит приятный аромат тепла и сена, под которым скрывается запах животного пота, впрочем, не противный.

Рейлан