Легенда о яблоке. Часть 2 - Ана Ховская Страница 192

Алекс наблюдал за девушкой и видел ее напряжение. Но почему-то сомневался, что она переживает из-за операции. Он снова чувствовал, что София вновь воздвигает невидимую стену между ними. После того, что произошло на яхте, такое поведение не укладывалось в мыслях и не находило оправдания. Он затормозил на светофоре, почти у самого поворота к ФАМО и, беспокойно хмурясь, внимательно разглядывая профиль Софии, спросил:

– Что с тобой?

София решительно отняла свою руку и посмотрела Алексу точно в зрачки. В ее глазах мелькнула растерянность. Но через секунду ее взгляд равнодушно скользнул по нему, став таким же бесстрастным, непроницаемым и холодным, как прежде.

– Прости меня, Алекс,– чуть виноватым и прохладным тоном начала она.

– За что?!– похолодело у него внутри.

–…Я поступила нечестно. Я хотела, чтобы это произошло, и кто-то должен был стать первым. Я выбрала тебя, потому что ты опытный и искушенный в любви мужчина…

Ее тон и слова черным пеплом осели в груди Алекса, что он даже кашлянул.

–…Но я не собиралась впускать тебя в свою жизнь. Не пытайся понять меня – у тебя не получится. Прошу: забудь все, что между нами произошло, и больше не будем касаться этого. Никогда, слышишь? Никогда!

С последним словом София открыла дверцу и вышла прямо на дорогу, обошла просигналившую машину и не оглядываясь побежала к зданию ФАМО. Алекс онемел от прозвучавших слов, словно его поразила молния, но в следующую минуту среагировал на сигнал светофора и лихо свернул к въезду на подземную парковку.

***

Фурье вернулась в Хьюстон в субботу поздней ночью. Из аэропорта она сразу поехала в особняк Хоуэлла, чтобы подготовиться к переезду на свою квартиру и завершить работу над делом Тьерри Кристофа Гранжа. В ее тайнике в доме Кевина все еще лежали диск и бумаги, обличающие Хоуэлла в краже с международных счетов ФАМО и указывающего на прямого получателя этих сумм.

Она возвращалась с полной уверенностью в своей победе. Ничто уже не могло помешать ей избавиться от бывшего любовника, начальника и теперь уже яростно ненавистного сообщника. А следом за ним в небытие отправится и София Мэдисон, для которой у Жанны созрел потрясающий и отчасти ужасающий план. Три недели в Японии прошли плодотворнее, чем она ожидала. Ее мысли приобрели ясность, трезвость, эмоции отошли на задний план, а тело было в великолепной форме после многочисленных посещений салонов японских мастеров медитации и массажа.

Однако не успела она войти в дом и разобрать чемоданы, как гром среди ясного неба, на нее обрушилась убийственная новость. Болтливая горничная Иза на свой страх и риск сообщила ей, что хозяина увезли буквально час назад люди в строгих черных костюмах, под угрозой ареста предупредили всю прислугу о строгом молчании о своем появлении. Фурье сразу поняла, что это были люди спецслужб, не важно каких, но Кевин был арестован. Интуиция никогда не подводила ее, и, подробно выспросив у Изы о приезде чужих, она только убедилась в своей правоте. В диком негодовании Жанна обругала горничную, расшвыряла свои сумки и заперлась в кабинете.

Немного остыв от первых эмоций, Жанна начала осмыслять все произошедшее. Она осознала, что ее план с Гранжем потерпел крах. Огромная сумма, которую она не успела отправить в банк в Ле Груф, висела в воздухе, и счет мадам Годреш не был активирован. А без этого никто не обнаружит пропажу денег с международных счетов. Они словно есть, но находятся на секретном депозите. Пока счет не был активирован, не в чем было обвинять Кевина и Тьерри. И сейчас завершение операции с банком было невозможно только по той причине, что Хоуэлла уже не было и некого было подставить. Рисковать собой Жанна не могла, но чувство жгучей досады скребло в груди, и нужно было срочно найти выход. У нее было все: бумаги, диск, коды доступа в базу данных, но не было лица, кого можно было обвинить в такой хитрой афере.

Жанна была в отчаянии и горько сожалела о том, что использовала всю предыдущую сумму со счетов в Ле Груф на Майю Папуш, на девчонку, которая для нее ничего не значила. Тьерри уже мог бы сидеть в тюрьме, а она ликовать на свободе. Что было делать теперь, Фурье не представляла. У нее пропал азарт заниматься Мэдисон и всеми остальными делами. Никогда ее планы не рушились, как карточный домик. Невыносимое ощущение собственного бессилия вызывали безумные приступы гнева. Она, всегда сильная, уверенная и способная контролировать все вокруг, чувствовала, что ее с головой захватывает безотчетное, слепое чувство ярости, готовое снести все на своем пути.

После того, как на утро машина Фурье отъехала от особняка Хоуэлла, Иза все воскресенье разгребала полуразрушенную спальню, гостиную и кабинет. Такого негодования Жанна и сама от себя не ожидала. А вернувшись в свою квартиру, она притихла, выпила рекордную для себя порцию виски и на целый день закрылась в спальне.

Утро понедельника для Жанны началось с ужасной головной боли и тошноты. Несколько таблеток аспирина и контрастный душ привел ее в чувства. После напряженного размышления и истерии она чувствовала себя опустошенной. Но к приходу на работу ее настроение сменилось на сдержанно деловое, и она ни у кого не вызвала подозрений в своем пристрастии к алкоголю.

***

Планерка отдела экономического анализа началась с опозданием. И первое, что удивило и вызвало интерес у многих сотрудников, это то, в каком виде появился на ней Александр Ахматов. Он был похож, скорее, на романтичного парня, сбежавшего с пляжной вечеринки, чем на делового служащего. По офису пробежала волна недоуменных улыбок.

– Простите, я к вам с корабля на бал,– открыто улыбаясь, извинился Ахматов и начал планерку.

Жанна не сводила с мужчины изучающего взгляда и жалела, что не дала задание своему детективу проследить за ним в эти три недели. Уж очень странными показались ей перемены в его поведении.

В течение всей планерки Александр был несколько рассеян, оговаривался, путал бумаги и имена сотрудников, допускал долгие паузы и отвечал невпопад. А когда, наконец, завершил, отпустил всех, подошел к своему заместителю и предупредил:

– Джулия, прикрой меня, я съезжу переодеться. Не могу же я в таком виде появиться на расширенном собрании комиссии.

– Очень даже романтичный прикид,– засмеялась та, хлопая его ладонью по груди.– Не волнуйся, все будет в порядке. А что с тобой? Не поделишься? Ты