Соблазненные смертью - Марго Харт Страница 16

До того момента, пока не встретил ее. О, эта девушка…

Мне не были знакомы высокие человеческие чувства. Из меня столько раз выбивали дурь со словами о том, что все это – откровенное сопливое дерьмо, коим тешили детей в сказках, где добро смехотворно побеждало зло, а любовь вершила судьбы, что я не по своей воле поверил в это. С маниакальным упорством я вырезал зависимых от алчности выродков, одного за другим, год за годом, и это вошло в привычку, в то время как я и сам был безродным подонком.

Я смирился с хроническим недосыпом. В свободное время предавался сомнительным удовольствиям: употреблял спиртное, выкуривал за день не меньше пачки сигарет, резался в казино, ходил с Мануэлем на громкие вечеринки, которые покидал с очередной незнакомой мне пассией, и уже дома вжимал ее лицом в подушку, чтобы снять напряжение.

Теперь стало еще хуже.

Бесовское наваждение. Первородный голод. Сладостный морок.

Эти глаза. Аквамарин морской глади. Шторм и затишье перед сильнейшей бурей. Они воспалили мое сознание, став страшным видением неминуемого. Ее лицо, ее манеры, ее будоражащее мое больное воображение тело, которое я представлял в своей постели, трепещущее от такого же лихорадочного желания. Если бы это было единственным, что меня так манило в ней…

Душа. Жизнь, которая мне неведома, во всех ее ипостасях. Вето, наложенное собственными окровавленными руками. Меня трясло от жгучей потребности нарушить его.

Я не понимал, почему фортуна указала на Селию. Она была слишком хороша для такого мерзавца, как я. Эта девушка могла бы стать для меня спасением, но я для нее…

Я для нее – злополучной погибелью.

* * *

– Ты – конченый идиот, Дамиан!

Это было первое, что я услышал, выйдя из душа и на ходу обтирая полотенцем влажные волосы. Ледяная вода отлично приводила в чувства, как и третья кружка кофе за утро.

Последние несколько дней я спал от силы восемь часов. В остальное время мне довелось заниматься воплощением в жизнь просьбы одного из бывших заказчиков. Он обратился лично, минуя босса; к тому же когда-то неплохо помог мне, потому я не посмел отказать.

Да, я хотел отойти от дел. Как оказалось, именно от дел с Эрнандесом, но продолжить оказывать дорогостоящие услуги уже в частном порядке. В урезанном количестве, с меньшей кровью.

Расправляться с другими людьми – то, что я умел лучше всего. Даже не так, нет.

Это единственное, что я вообще умел.

В этот раз оказалось легко. Я лишь припугнул одного никудышного бизнесмена, что был на грани того, чтобы перейти дорогу моему заказчику. Тот милосердно решил предупредить новичка, воспользовавшись чужими руками. В данном случае моими. Невзирая на истошные вопли бедолаги, я металлической зажигалкой содрал с большого пальца его руки ноготь. Вышло даже слишком… лояльно.

– Сколько мне еще вдалбливать в твою простреленную башку, что ты завязываешь своим поведением настоящую резню? – на повышенных тонах продолжал Мануэль, яростно жестикулируя руками.

– Ты у нас теперь еще и моралистом заделался? – сорвалась с моих губ усмешка.

Я отбросил полотенце на кресло в гостиной и натянул хлопковую рубашку в тон черным домашним штанам. Меня забавлял тот факт, что Кастильо решил сыграть роль ополоумевшей от волнения за свое чадо мамаши. Я не узнавал этого человека. Была и еще одна вещь, которая удивляла не меньше: парень не прекращал общение со мной, хоть и продолжал работать на Эрнандеса.

– Ты думаешь, это шутки? – Мануэль молниеносно подлетел ко мне и зашипел прямо в лицо. – Все из-за той девки, Дамиан?

Злость в два счета охватила мое тело, прокатившись до кончиков пальцев ног. Я с угрозой сжал ворот футболки друга и грубым толчком встряхнул его.

– Перестань копаться в моей башке, Мануэль.

– Не одному мне теперь интересна твоя башка! Могу поздравить, но ты сдал позиции настолько, что даже не заметил слежки за вами, кретин!

Я по-прежнему не разжимал кулак со скомканной тканью, но хватка постепенно слабла. Медленно, глубоко дыша, в конце концов я отступил и повернулся к Кастильо спиной.

Мог ли я просчитаться настолько серьезно?

– У тебя есть доказательства? – бросил я через плечо другу, и тот недобро рассмеялся.

– Это похоже на тебя ровно так же, как я – на мать Терезу.

Тот вечер благотворительного приема, полный безрассудства и мятежа чувств, не выходил у меня из головы. Раньше я превосходно добивался полного отключения мысленного потока, но программа, видимо, претерпевала критическую поломку. Было сложно.

Я заставил Селию в те секунды вновь увидеть меня во всей красе – окровавленную оболочку, приходящую к грешникам в кошмарах, потому что чувствовал, что девушка понемногу переставала бояться. Это могло навредить ей, навредить мне, навредить нам, чего я не хотел допускать. Но я не знал, в какой степени готов и способен на благие дела, а Веласкес почему-то стремилась со всей трепещущей искренностью отблагодарить меня, словно я не до конца прогнил.

Как исступленно она дышала, чувствуя тепло моего тела. Как отчаянно боролась с противоречиями, раздирающими ее изнутри. Как податливо обмякала с каждым моим прикосновением к нежной коже.

Селии хотелось того же, чего и мне, но мы понимали, что нельзя.

Несмотря на ее сдержанную реакцию на мое присутствие, я по-прежнему ощущал колеблющееся отрицание и неприятие образа жизни, который я вел, что было неудивительно. Любой человек в здравом уме никогда не сунулся бы в криминальную авантюру с очевидным концом.

Я услышал, как позади меня со шлепком приземлились на журнальный стол глянцевые фотографии, разъехавшиеся в разные стороны. Мануэлю прекрасно удалось привлечь мое мнение, и я нетерпеливо подошел и взял снимки в руки. Пока мой взгляд настороженно следовал от одного изображения к другому, Кастильо стоял напротив и самодовольно ухмылялся.

– Твоя наглая задница, как всегда, превосходно смотрится в вечернем костюме.

– Заткнись, – с угрозой в голосе предостерег я друга, даже не подняв взгляд.

На тех фотографиях был изображен я, мирно курящий на балконе, а затем тот же я, уже немирно зажимающий Селию с оголенными мной же восхитительными ножками. Было видно, что девушка вовсе не сопротивлялась. Возможно, даже наслаждалась, но только до тех кадров, где она оттолкнула меня, чего я и добивался.

– Дерьмо, – напряженно выдохнул я и отбросил снимки. – Твоих рук дело?

– Боже упаси. – Мануэль поднял руки